ECOSTAN NEWS N 10/4 (июнь 2003)

ЛЮДИ И ЗВЕРИ

Антон СТРУЧКОВ

Звери Англии и мира,
всех загонов и полей,
созывает моя лира
вас для счастья новых дней.
Он настанет, он настанет,
мир великой чистоты,
и людей совсем не станет -
будут только лишь скоты.

Джордж Оруэлл
"Скотный двор" (1945)

Кто "заказал" сайгака?

12 и 13 февраля 2003 года станут черными днями в истории природоохранного движения благодаря двум "направленным взрывам", эхо которых услышат во всем мире. Первым из них стала публикация в журнале "New Scientist" "План спасения носорога обернулся истреблением азиатских антилоп". Днем позже газета "Independent" отозвалась заметкой с не менее жестким названием: "Благие намерения защитников природы поставили редкую антилопу на грань исчезновения".

В обоих случаях речь идет о сайгаках, общая численность которых за последние десять лет снизилась более чем в 25 раз. В 1993 году в России и Казахстане (где сосредоточена основная часть современного ареала сайгака) насчитывалось свыше миллиона особей этого вида, а по данным учетов 2002 года, в мире осталось около 50,000 сайгаков, причем абсолютное большинство из них - самки (так, по официальным данным, начиная с осени 2000 года доля взрослых самцов в российской популяции измеряется десятыми долями процента).

Широко известно, что непосредственной причиной катастрофического снижения как общей численности сайгака, так и доли взрослых самцов в европейской (т. е. российской) и казахских популяциях этого вида стала нелегальная охота, прежде всего - с целью добычи рогов, которыми обладают лишь сайгаки-самцы. Сайгачьи рога издавна использовались в традиционной китайской медицине в качестве жаропонижающего и очищающего средства. Даже фрагментарные сведения из исторических источников свидетельствуют о том, сколь велики были масштабы поставки сайгачьих рогов с территории нынешних России и Казахстана в Китай уже в XIX веке: к примеру, между 1840-м и 1850-м годами купцы из Бухары и Хивы продали не менее 344,747 пар, и только за 1855 год из степей Оренбургского ведомства на линию Петропавловск-Омск поступило 66,557 пар. В результате хищнического истребления к началу XX века сайгаки сохранились лишь в самых глухих уголках Калмыкии и Казахстана, а их общая численность в 1920-1930-х годах, по оценкам ученых, не превышала 1000 особей.

Однако это был "еще не вечер". В последующие десятилетия произошло "возрождение сайгака", которое в отечественной прессе было принято связывать с энергичной природоохранной политикой советской власти - прежде всего, с введением полного запрета сайгачьего промысла, действовавшего с 1919 по 1951 гг. на территории нынешней Калмыкии, и с 1923 по 1954 гг. - в Казахстане. Для полноты картины следовало бы не забывать и о менее популярных чертах советской "природоохранной политики": как заметил зоолог Александр Николаевич Формозов (никогда не певший в "общем хоре"), сайгака спас… "Сосо Джугашвили, который сначала провел коллективизацию в Казахстане столь зверски, что потери населения из-за голода и эмиграции в Китай составили 3 миллиона человек, а затем выселил из Калмыкии в Сибирь всех калмыков. Обезлюдевшие степные пространства быстро освоили сайгаки." (Цит. по: Н. А. Формозов. "Животные ? жертвы войны" // Знание-Сила. 1999. № 4).

Но это - отдельная история; для нашего рассказа важно заметить, что за "возрождением сайгака" тотчас последовало и возрождение интереса к сайгачьим рогам у китайских эскулапов: в 1960-1980-е годы ежегодный экспорт "целебного сырья" из Казахстана составил в среднем 70 тысяч пар, а из Калмыкии - до 40 тысяч пар. И это обстоятельство должно было насторожить присяжных охранников природы, особенно в те годы, когда подъем "железного занавеса" превратил распадающийся СССР в весьма энергичного участника международной торговли, в том числе частной и нелегальной.

Должно было - но не насторожило. Напротив, в конце 1980-х годов Всемирный фонд дикой природы (WWF) заказал Гонконгскому университету исследование целебных свойств сайгачьих рогов, которое подтвердило, что в качестве жаропонижающего средства они не уступают рогу носорога. В 1991 году заказчики, воодушевленные этим результатом, развернули в Гонконге кампанию по пропаганде сайгачьих рогов как альтернативы рогу носорога (который в то время уже был на грани уничтожения). Душой дела стал представитель WWF Эсмонд Бредли Мартин. В 1992 году этот известный борец за сохранение носорога, получив мандат "специального эмиссара" от Программы ООН по окружающей среде (UNEP), принялся убеждать фармацевтов всей Азии "взять на вооружение" сайгачьи рога. И пошло-поехало…

"По рогам ему, и промеж ему…"

Какова же сегодняшняя позиция бывшего спецпорученца ООН? Как отметил Фред Пирс, бравший у него интервью для журнала "New Scientist", "Бредли Мартин не раскаивается". Подтверждением тому служат его собственные слова: "Я поддерживал использование сайгачьих рогов как заменителя рога носорога с начала 1980-х годов. Я считаю, что в то время это было правильной политикой. Однако я остановился в районе 1995 года, когда прочел о начале резкого снижения численности популяций сайгака."

Если бы эти слова услышал адвокат доктора Мартина, он наверняка бы посоветовал своему подопечному быть поаккуратнее в "признательных показаниях". И дело не только (и не столько) в том, что доктор Мартин поздновато прочел о снижении численности сайгака. За сорок лет до того, как он "остановился", его соотечественник Джордж Оруэлл написал книгу, рассказывающую о том, к чему приводит такая "правильная политика". "Скотный двор", о котором идет речь, - это книга не о сайгаках и не о носорогах; в ней на доступном доктору Мартину английском языке описано, что получается, когда принцип "все животные равны" дополняется поправкой "но одни животные равнее, чем другие".

Печально, что представители крупнейшей в мире природоохранной организации не извлекли урока из поучительной истории оруэлловских свиней, положив в основу своей политики принцип "носороги равнее, чем сайгаки". Английская литература дала миру немало образцов более высокой морали по отношению к животным. В качестве примера вспомним слова одного из героев книги Анны Сьюэлл "Черный красавчик: автобиография лошади": "Когда творятся жестокость и насилие, то дело каждого, кто видит это, - помешать их разгулу… Если мы сталкиваемся с жестокостью и несправедливостью, которые можем остановить, и ничего не предпринимаем, то вина за них ложится и на нас".

К тому времени, когда доктор Мартин сотоварищи взялись за спасение носорогов за счет "менее равных" сайгаков, общий тираж книги Анны Сьюэлл (написанной столетием раньше) превысил 30 миллионов экземпляров… Жаль, что эта книга, сыгравшая огромную роль в том, что движение в защиту животных стало мощной общественной силой, никак не повлияла на его "королей", которые не просто ничего не предприняли для прекращения истребления сайгаков, но активно способствовали тому, что это истребление превратилось в катастрофическую по масштабам и жестокости бойню. Возникает вопрос: если эти люди не видят своей вины в судьбе сайгака, то есть ли вообще такие действия, в которых они могли бы усмотреть элемент вины? Может быть, они еще не прочитали о том, что значит это слово?

С широко закрытыми глазами

Примечательно, что в вышеупомянутом интервью доктор Мартин сообщает нам не о том, когда началось падение численности популяций сайгака, а о том, когда он прочел об этом. Возможно, это сообщение будет интересно его биографам; однако те, кого интересует вопрос о том, когда в действительности "началось начало", должны поискать ответ в других источниках.

Если говорить о европейской (российской) популяции, то резкое снижение ее численности началось в 1983 году, когда официальный учет дал суммарную оценку в размере 280 тысяч особей (против 385 тысяч в 1982 году). Заметим, что именно в это время доктор Мартин начал свою кампанию за использование рогов сайгака. Cлучайное совпадение? Не исключено; однако давайте обратим внимание и на то, что численность европейской популяции сайгака продолжала неуклонно падать до 1987 года (когда был зафиксирован абсолютный минимум за период с 1969 года), а с 1987 по 1994 годы она держалась на стабильно низком уровне (142-168 тысяч особей по данным летних учетов, то есть уже с приплодом). Между тем пропаганда использования сайгачьих рогов, "освященная" именем WWF, продолжалась все это время, невзирая на то, что с 1987 года в Калмыкии (в пределах которой находится почти весь современный ареала сайгака в Европе) был введен полный запрет охоты на сайгака. Могло ли быть так, что пропагандисты не имели доступа к этим данным?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, достаточно вспомнить, что в августе 1989 года председателем Государственного комитета СССР по охране природы был назначен Николай Николаевич Воронцов - беспартийный человек, убежденный в необходимости полной экологической гласности. Мог ли этот человек, который в 1990 году публично поддержал активистов "Greenpeace", нелегально проникших на советский ядерный полигон на острове Новая Земля для замера уровней радиоактивного заражения, скрывать данные о численности сайгаков или о запрете cайгачьего промысла в России?

Мне посчастливилось близко узнать Николая Николаевича в последние годы его жизни, и я уверен в том, что международные пропагандисты использования сайгачьих рогов попросту не удосужились ознакомиться с приведенными выше данными, которые были вполне доступны. Не исключен и другой вариант: они имели сведения о численности сайгака, но попросту закрыли глаза на состояние российской популяции, успокаивая себя тем, что численность сайгаков в Казахстане в те годы была сравнительно высока (не менее полумиллиона особей). Одни популяции равнее, чем другие?

Каких бы принципов ни придерживались сторонники сохранения одних видов (и популяций) за счет других, судьба сайгака свидетельствует о том, что люди в массе своей равны, и в Калмыкии, и в Казахстане; по крайней мере, равны в том, как они реагируют на нищету. Это знал еще Фома Аквинский, которому принадлежат бессмертные слова: "Нужда не знает закона". Очевидно, приверженцы политики "замены одного рога другим" придерживались какой-то иной, более изощренной, точки зрения. Так, в 1992 году глава UNEP Мустафа Толба, благословивший доктора Мартина на пропаганду сайгачьих рогов, заявил: "Уже едва ли не слишком поздно заниматься пресечением нелегальной охоты [на носорогов] на местах. Мы должны нокаутировать посредников и покупателей" ("New Scientist", 3 октября 1992 г.) Однако результат "боя" - массовое истребление сайгаков обнищавшими жителями Калмыкии и Казахстана - свидетельствует о том, что далекий от мирской суеты Святой Фома был куда ближе к реальности, чем прагматичные "защитники природы" наших дней.

В конце 1990-х годов заготовительная стоимость одного килограмма овечьей шерсти в Калмыкии составляла в среднем 70 центов. Между тем уже в начале 1990-х годов сайгачьи рога можно было сбыть (в пределах этой республики) по цене 30 долларов за килограмм (т. е. 4 пары), а к 2000 году за это же количество рогов можно было выручить уже 100 долларов (результат "правильной политики"?). Какая жизненная стратегия является более эффективной в условиях нужды: добыть сайгака-рогача или "вырастить" 10 (а сегодня - уже 30) килограммов овечьей шерсти? Сайгачьи черепа с отпиленными рогами, разбросанные по калмыцкой степи, дают недвусмысленный ответ на этот вопрос. Хороший вышел нокаут в игре по версии UNEP/WWF…

Остается, однако, вопрос о том, какая нужда побудила к "незнанию закона" международных арбитров природы, игнорировавших, как уже было сказано, запрет охоты на сайгаков, введенный решением законодательного органа - Верховного Совета Калмыкии?

Сор в избе

В "семье защитников природы", как и в любой другой человеческой группе, есть разные люди. Одних больше заботит состояние природы, других - значимость своей организации в "природоохранном процессе". (Я не утверждаю, что существуют лишь эти две позиции; но я утверждаю, что эти позиции есть). Несмотря на очевидную разницу во взглядах, те, кому дороже природа, как правило, не стремятся публично дистанциироваться от тех, кому дороже свое место.

Почему мы хотим, чтобы наш сор не был виден людям "не из семьи"? Наверное, в значительной мере потому, что боимся, как бы эти люди не перестали давать деньги всей нашей "семье", пусть и недружной. История с сайгаком показывает ущербность "семейной" (как и всякой корпоративной) морали; более того, она свидетельствует об отсутствии самой семьи. О какой семье можно говорить, когда одни люди проводят политику, способствующую истреблению того, что хотят сохранить другие? Если же кому-то придет в голову мысль отстаивать такое сожительство, нужно отдавать себе отчет в том, что оно не имеет никакого отношения к делу охраны природы, о своем участии, в котором мы так любим говорить, пока "не прочтем"…

Опасаясь выносить сор, мы вряд ли думаем о том, что в один прекрасный день люди, на чьи пожертвования мы вершим свои дела, заглянут в нашу избу и увидят картину, повторяющую финал "Скотного двора": "Оставшиеся снаружи переводили взгляды от свиней к людям, от людей к свиньям, снова и снова всматривались они в лица тех и других, но уже было невозможно определить, кто есть кто."

Так кто ответит "за козла"?

18 февраля 2003 года пресс-бюро WWF International распространило официальный ответ на вышеупомянутую заметку в "New Scientist". Некоторые места из этого документа, без сомнения, получат самую высокую оценку среди специалистов по фразеологическим приемам "PR-зомбирования": "WWF никогда не занимался активной пропагандой охоты на сайгака. Однако, в качестве элемента своей кампании начала 1990-х годов, направленной на прекращение использования рога носорога, WWF действительно поощрял использование его заменителей, в частности, рога водяного буйвола. [Рог] сайгака эпизодически упоминался в качестве возможного заменителя рога носорога, в частности, потому, что в конце 1980-х годов считалось, что популяции сайгака в СССР находятся в стабильном состоянии и под хорошим контролем".

Выше уже говорилось о том, что в конце 1980-х годов состояние популяции сайгака в России (которая, кстати, являлась частью СССР) могло "считаться" каким угодно, только не благополучным. Обратим внимание на другие особенности ответа WWF. Люди, выросшие в условиях тоталитарного режима с его характерными формами избегания личной ответственности (выражавшимися в риторических клише типа "есть мнение"), услышат знакомые нотки в безличных глаголах приведенного пассажа: "упоминался" (was mentioned), "считалось" (it was believed). Лишь в заключительном абзаце ответа его безымянные составители "переходят на личности": "Доктор Эсмонд Бредли Мартин упоминается [в журнале "New Scientist"] как эколог WWF. Хотя д-р Бредли Мартин действительно проводил обширную консультативную работу для WWF, он никогда не был штатным сотрудником этой организации. Поэтому взгляды, которые он высказывает в заметке, опубликованной журналом "New Scientist", являются его собственными и не представляют позиции WWF".

Понятно, что доктора Мартина "сдали". Но давайте задумаемся: как это сделано? Что означает, к примеру, конъюнкция "поэтому" в последней фразе ответа WWF? Следует ли понимать ее так, что штатный сотрудник этой организации не может высказывать своих собственных взглядов? (К чести доктора Мартина, надо заметить, что в интервью журналу "New Scientist" он говорил от первого лица). Далее: следует ли считать, что, открестившись от внешатного консультанта, WWF как организация "снимает" с себя всякую ответственность за то, что произошло с сайгаком? Какова, в конце концов, "штатная" позиция WWF?

Ответ WWF International не дает прямого ответа на эти вопросы. Но он лишь усиливает впечатление, что для этой организации "одни животные равнее, чем другие". 18 февраля 2003 года станет знаменательной датой в ее летописи: в этот день из клуба равных "ушли" разом и водяного буйвола (см. выше), и Эсмонда Бредли Мартина.

Кто cтанет следующей мишенью в процессе "самоочищения"?

Об авторе: Антон Стручков,
Редактор журнала "The Open Country".
foxtail@wanderlust.ru

• Статью из журнала "New Scientist" "План спасения носорога обернулся истреблением азиатских антилоп" можно прочитать по этой ссылке >> (eng)
• Официальный ответ WWF на публикацию в "New Scientist" "План спасения носорога обернулся истреблением азиатских антилоп" >> (eng)