ЦОДП - "Охрана Дикой Природы"

| загрузить номер (PDF - файл; 20,6Mb) |

«В лесу, в степи»

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ

Ю. Касаткина,
Московский педагогический государственный университет

Я снова в Калмыкии. Пятый раз на границе республики по пути из Волгограда в Элисту меня встречают сайгаки. Не касаясь земли, они стремительно мчатся от шоссе, как будто не имеют ничего общего с большими серебристыми буквами, сложенными в надпись: “Республика Калмыкия”. Хальмтанг^* приветствует своих гостей. Как живые застыли в металле бегущие сайгаки — символ Калмыкии.

Мои спутники и я — орнитологи. Нас интересуют прежде всего околоводные птицы: кулики, крачки, чайки, утки, цапли, колпицы, каравайки. В первый раз мы попали сюда, работая по программе “Ключевые орнитологичесие территории России” (КОТР), проводимой Союзом охраны птиц России. В поисках орнитологически значимых водоемов в течение трех сезонов мы объездили практически всю республику, за исключением юго-восточных и восточных полупустынных районов.

Вода в степи — средоточие жизни. И самые заметные и многочисленные обитатели озер и просто залитых водой участков степи — это птицы. Работы орнитологу хоть отбавляй. По пути от одного зеркала воды до другого, по сравнению с богатством жизни на водоемах, степь выглядит пустынной: изредка попадаются на глаза каменки и жаворонки, подальше от машины отходят журавли-красавки. Наверное, поэтому вдвойне радостна встреча с сайгаками. Как пущенные из пращи камни, рыжеватые спины животных, практически сливаясь с выжженной степью, исчезают за горизонтом.

Так случилось, что днем мы в основном были заняты своими птичьими делами, зато во время долгих переездов и особенно по вечерам наступало время сайгаков. Проезжая по степи, мы неоднократно встречали их небольшие группы (10—30 особей), состоящие исключительно из самок. Четыре самца приходилось на самое крупное встреченное нами стадо (60 особей). По рассказам местных специалистов, в настоящий момент обычна ситуация, когда на 300 самок приходится порядка 6 взрослых самцов-рогалей.

Добыча рогов ведется варварскими методами. Браконьеры, хорошо знающие местность, по ночам, когда фары машин слепят животных, загоняют их на саги — открытые ровные пространства, лишенные растительности, — и расстреливают все стадо из автоматов. Рога спиливают часто у еще живых животных.

Меня удивляет и, признаться, раздражает не столько равнодушие властей к проблеме уничтожения сайгака, сколько двуличие и власти, и общества по этому вопросу. Статьи в газетах, передачи по местному радио, красочные плакаты на стенах домов и щиты социальной рекламы, выставки детских рисунков — все это должно помочь возрождению национального самосознания, культуры, традиций и истории народа Калмыкии. Сохранение сайгака — прекрасный повод для пропаганды. Калмыцкая популяция — единственная в Европе, это — национальное достояние республики. Раньше калмыки об этом знали. Теперь же — с одной стороны национальное возрождение, с другой — истребление живого символа целого народа. Как это? Что произошло? Почему это прекрасное животное оказалось практически обречено на гибель? Можно назвать много причин. Сайгаки в массе гибнут во время переправы через водоснабжающие каналы и на ограждениях культурных пастбищ. Но мода на ограждения уже давно прошла, а гибель животных при переправах вряд ли способна привести к уничтожению целого вида. Большое влияние на поголовье сайгака оказывает деградация степных сообществ (опустынивание, засоление, перевыпас), да и фактор беспокойства со стороны человека вряд ли помогает стабилизации его численности. Все так, только в последние годы как и в других регионах России спад сельскохозяйственного производства стал настолько заметен, что говорить об усилившемся антропогенном влиянии на экосистему степи не приходится: заброшены целые хозяйства. Разумеется, я далека от того, чтобы сбрасывать со счетов все вышеперечисленное. Влияние этих факторов на состояние популяции сайгака требует изучения и разностороннего анализа, но есть сила, результат действия которой нетрудно предсказать и без специального изучения. Современное техническое оснащение, несовершенство природоохранного законодательства, полная вседозволенность, жажда легкой наживы и отсутствие каких-либо сдерживающих факторов делает браконьеров неуловимыми и безнаказанными. Браконьерство на всех общественных уровнях — и ради куска мяса, и “узаконенное” мало отличается по сути. Только в одном случае попытку разнообразить стол и поправить семейный бюджет оправдывает экономическая ситуация, а в другом — действует власть денег, затмевающая совесть и ту же пресловутую идею национального возрождения. Можно сколько угодно развешивать “культурно развивающие” плакаты и транспаранты на улицах города и писать на придорожных указателях калмыцкие названия на русском языке, я не верю в национальное возрождение народа, который или сознательно, или не задумываясь, уничтожает собственное достояние.

Мне думается, что спасти сайгака может только наше неравнодушие. Чем больше людей осознают эту проблему как свою личную, тем громче будут звенеть колокола. Вот только пока это произойдет, боюсь, сайгаки, останутся только на постаменте у границы Калмыкии — памятником нашей недальновидности и нерасторопности.

На центральной площади Элисты, напротив Белого Дома, вывешены детские рисунки. На рисунках скачут кони, цветут маки и тюльпаны, танцуют люди, пасутся коровы, колышется от ветра серебристая ковыльная степь. На руках у девочки трогательный горбоносый сайгачонок. Вон там, на другом квадратном кусочке степи щиплют траву его родители, другой малыш пытается подняться на ножки среди огромных тюльпанов…

Дети, нарисовавшие этот мир, ни разу не видели сайгаков.