| архив | содержание |

| загрузить номер (PDF - файл; 20,6Mb) |

«Страницы истории»

ДРАМА ИЛИ ФАРС?

(Об истории управления охраной природы в нашем государстве)

Ф. Штильмарк,
Институт проблем экологии и эволюции РАН

Но не тужи, что обидно до слез.
Можно о стольком подумать всерьез.
Времени много... “Долгие крики” —
Так называется перевоз.
Евг. Евтушенко

В предновогодней домашней уборке недавно переворошил комплекты экологических газет, начиная с 1990 года: “Зеленый мир”, “Спасение”, “Берегиня”... Сколько громких призывов, обращений, цветастых лозунгов звучало тогда в статьях Яблокова, Забелина, Данилова-Данильяна! “Без сильной экологической политики немыслима сильная и здоровая Россия... Нет! — получению прибыли ценой разрушений природы страны! Объединим усилия в решении экологических проблем! Мы — за Российскую экологическую державу! Спасем биосферу — спасем себя! Удачи! Ура!”

Но спустя недолгий срок в нашей экопрессе стали звучать совсем иные нотки. Уже в 1992 г., вернувшись из Бразилии с памятной Конференции ООН по охране окружающей среды, В. И. Данилов-Данильян на специальной пресс-конференции с горечью констатировал, что “Россия является удручающим исключением в мире, ибо только здесь наблюдается спад экологической активности, как в правительственных, так и в общественных кругах” (“Спасение” № 23—24, июль 1992 г.). Дальше — больше... “С 1996 г. ликвидировано Министерство охраны природы (точнее, оно было тогда преобразовано в Госкомитет. — Ф. Ш.). Ликвидирован как самостоятельный федеральный орган Госкомсанэпиднадзор. В аппарате Правительства ликвидирован Департамент по охране среды и природопользованию. Ликвидирована правительственная комиссия по охране окружающей природной среды. Упразднен Комитет по мониторингу природной среды. Ликвидирована правительственная комиссия по решению проблем радиоактивных отходов. Ликвидировано экологическое подразделение в Генпрокуратуре РФ. Список можно продолжать”. (газета “Берегиня” № 7, 1998). Сейчас даже странно вспоминать, что А. В. Яблоков когда-то занимал пост советника Президента РФ по вопросам экологии. Хорошо помню, с какой болью говорил страстный заступник за родную природу Сергей Павлович Залыгин об угрозе “экологической гибели” зеленого движения в нашей стране, выступая в колонном зале Дома Союзов, где отмечалось восьмидесятилетие писателя. Грешно сказать, но быть может, и к лучшему, что не стал он свидетелем жесточайших поражений экологистов на переломе веков, не был участником Чрезвычайного, — если не сказать точнее — траурного! — Съезда по охране природы в июне 2000 г., где шло по сути горестное прощание с последними государственными экологическими структурами страны — Госкомэкологией РФ и Рослесхозом. “Россия оказывается абсолютно беззащитной перед армадой доморощенных и зарубежных промышленников и коммерсантов, беззастенчиво разворовывающих природные ресурсы. Президент лишает россиян одного из основополагающих прав, гарантированных Конституцией, — права на здоровую окружающую среду... Теперь о независимом экологическом контроле можно забыть... Руководство России, говоря о выходе страны на путь устойчивого развития, разбивает компас и увольняет проводника...” (“Зеленый мир”, июль 2000). Экологи видят в этом победу технократов и промышленников, убравших со своего пути “бревно-экологию”, которое доселе сдерживало их аппетиты, не давало развернуться во всю ширь. Собрали потом полтора миллиона подписей протестов для референдума, но председатель Центризбиркома, не скрывая злорадной усмешки, объявил большинство их недействительными. Былые “долгие крики” об экологии стали явно затихать, теперь эта тема почти не появляется ни в центральных газетах, ни по радио, ни в “ящике”.

Потому-то в самом начале нового века так уместно бросить общий взор на развитие государственных органов по охране природы и природопользованию в нашей стране на фоне ее социально-общественных преобразований. Точкой отсчета придется взять конец 1916 года — последнего для царской России. Именно тогда Природоохранительная Комиссия Российского Географического общества (она возникла в 1912 г. под официальным патронажем министра государственных имуществ А. С. Ермолова, но фактическим ее руководителем был известный ботаник, академик И. П. Бородин) высказалась за создание в стране Государственного органа по охране природы. На памятном заседании этой Комиссии в октябре 1917 г. (буквально накануне знаменитого “переворота”) был официально внесен законопроект о необходимости учреждения Комиссариата по охране природы, которому рекомендовано было придать широкие права на конфискацию частных земель в целях их особой охраны. Одновременно с этим рассматривалось “Положение о заповедниках”, представленное юристом С. В. Завадским, и проект размещения заповедников в пределах России (автор — географ В. П. Семенов-Тян-Шанский, сын знаменитого путешественника).

Профессор Г. А. Кожевников уже в 1918 г., обращаясь к наркому по просвещению А. В. Луначарскому, писал о необходимости срочной организации высшего государственного органа для охраны природы. “Просвещенный большевик”, этот нарком прислушивался к голосу научной общественности: в недрах наркомата по просвещению уже в 1920 г. возник сугубо ведомственный Комитет по охране природы, первым председателем коего был ботаник, проф. В. И. Талиев. Действуя лишь на общественных началах, этот орган все же играл определенную роль в природоохранном движении (подготовка так называемых ленинских декретов, создание первых советских заповедников и т.п.). Этим же Комитетом была подготовлена развернутая и хорошо обоснованная докладная записка от Наркомпроса Председателю ВЦИК М. И. Калинину “О нуждах охраны природы РСФСР”^*.

“...Недостаточное понимание природы и недостаточное внимание к ней уже сказалось весьма печальными фактами... Из разных мест республики приходят вести об опустошении, производимом беспорядочной рубкой леса... Местами нанесен неисправимый вред естественным условиям природы. Выясняется насущная неотложная потребность в создании заповедников, которые должны быть признаны делом первостепенной государственной важности… но государство не отпускает на эти цели необходимых денежных средств“. Документ был подписан не только А. В. Луначарским, но также наркомом здравоохранения Н. Семашко, наркомом внешней торговли Л. Красиным, наркомом продовольствия Н. Брюхановым и другими высокими чинами того времени, а также профессорами Г. Кожевниковым, С. Бутурлиным, А. Северцовым, С. Ольденбургом, А. Ферсманом и многими иными известными деятелями. Результатом было некоторое укрепление ведомственного Комитета охраны природы при Наркомпросе, председателем которого стал проф. Н. М. Кулагин, а постоянным секретарем — Ф. Ф. Шиллингер. Но с отстранением А. В. Луначарского с поста наркома дело охраны природы в Наркомпросе быстро заглохло. На фоне строительства “сталинского социализма” иначе и не могло быть. Былой Комитет по охране природы стал именоваться “Комитетом содействия освоению природных богатств” (улавливаете разницу, а также исторические аналогии с нынешней ситуацией?), журнал “Охрана природы” стал называться “Природа и социалистическое хозяйство”, и вскоре все эти подразделения постепенно сошли на нет. Последние статьи Г. А. Кожевникова и Ф. Ф. Шиллингера “Еще раз о Всесоюзном органе по охране природы” прозвучали со страниц гибнущего журнала как вопли утопающих, когда корабль уже идет на дно... Правда, чудом удалось (благодаря другому “просвещенному большевику”, П. Г. Смидовичу) создать в 1933 г. Комитет по заповедникам при ВЦИК, который стал затем Главным управлением при Совете Народных Комиссаров РСФСР (с 1946 г. — при Совете Министров). В конце 30-х годов этот орган представил в Правительство проект создания Всесоюзного органа по охране природы при СНК СССР (ЦГА РСФСР, ф.358, оп.2, д.248, л.200), данный вопрос в 1939 г. должен был рассматриваться на “высочайшем” уровне, но обсуждение не состоялось. Чья-то мощная рука отодвинула в сторону проблемы охраны природы, нашлись дела поважнее...

В послевоенные годы, в эпоху лысенковщины, термин “экология” перешел в разряд буржуазной лженауки, а само понятие “охрана природы” было по сути полностью заменено тезисом “брать у природы — наша задача”. Природные ресурсы представлялись безграничными, так же, как и силы народные, покоряющие враждебную им природу. Какие могут быть сомнения и трудности при плановом социалистическом хозяйстве? Они же решаются сами собой в процессе производства — именно в таком духе воспитывалось наше поколение, и такие идеи, действительно овладели массами вплоть до той поры, когда, словно по мановению волшебной палочки, наша земля оказалась вовсе не “в цвету”, как привыкли писать газеты, а в беде, в ядовитых отбросах и пыльных бурях. Союзные республики, начиная с Прибалтики, стали издавать законы об охране природы, в 1960 г. дошла очередь и до Российской Федерации. Сейчас мало кто помнит, как председатель Совмина РСФСР Н. Органов, завершая свой доклад по этому вопросу, говорил о предложении создать Государственный Комитет по охране природы и о тех доводах, по которым такое предложение отклонено. Мне рассказывали, что разговор на эту тему в Правительстве звучал примерно так: “чем же будет заниматься этот Комитет?” — “Ну, он будет решать важные проблемы: ставить ли новую ГЭС, строить ли и где новые заводы...” — “Нет уж, такие важные вопросы решает само правительство. Есть у нас, слава Богу, Госплан, обойдемся без Комитета!” Позднее, когда прозвучали правительственные постановления — сперва просто об охране природы, потом об усилении этой охраны, — перед экологами открыли фронт работ, вручив им в утешение Красные книги, которые тут же стали плодиться, словно кролики, для читателей всех уровней — от детских садов до университетов (польза от этого была только что в форме гонорара авторам, да еще браконьерам, охочим до сведений о редких видах).

Руководство делом охраны природы официально было возложено на... Министерство сельского хозяйства СССР, которое, между прочим, при наличии своего ведомственного Института охраны природы, за долгие годы даже не создало ни единого заповедника — для своей системы оно отбирало их у республиканских ведомств... Начальный принцип “что имеем, то и охраняем” по существу был заменен лицемерным призывом “что охраняем, то и употребляем”. И только в конце 80-х годов, когда в самом деле “экология взяла нас за горло” (слова М. Горбачева), грянуло столь долгожданное Постановление ЦК КПСС и Правительства СССР “О коренной перестройке дела охраны природы в стране”, в соответствии с чем были созданы Комитеты по охране природы СССР и союзных республик.

Но на дворе был уже 1988 г., считанное время оставалось до распада СССР. Первым председателем союзной Госкомприроды стал Герой соцтруда Ф. Моргун, в сотрудники к нему устремились всевозможные партийные отставники, превратившие Комитет в некую “тихую гавань”. Попытался изменить ситуацию профессор Н. Н. Воронцов, подлинный ученый, радетель охраны природы и заповедного дела, но ему был отпущен судьбой на это слишком короткий срок... Его преемнику по Комитету (ранее преобразованному в Министерство природопользования и охраны окружающей среды) Российской Федерации, проф. В. И. Данилову-Данильяну, удалось продержаться на своем посту значительно дольше, претерпев еще несколько ведомственных преобразований (из Министерства обратно же в Госкомитет). В этой структуре довольно активно функционировал Департамент заповедного дела под руководством В. Б. Степаницкого при кураторстве А. М. Амирханова. За 1992—1999 гг. сделано было немало: существенно расширилась сеть госзаповедников (учреждено более 20 новых резерватов, в том числе наиболее обширных по площади), укрепилась правовая база ООПТ, прежде всего в связи с федеральным законом, принятым в 1995 г., и подзаконными актами, возросла роль инспекций по охране природы, повысился уровень текущей информации. Этот управленческий “заповедный блок” удалось сохранить даже после указа Президента В. В. Путина в мае 2000 г. об упразднении Госкомэкологии и Рослесхоза, функции которых были переданы ранее неприметному Министерству природных ресурсов, возникшему на базе прежних геологических и водных ведомств. Министр Б. А. Яцкевич, геолог-прагматик, надо сказать, встретил новичков довольно приветливо, вроде бы помог на первых порах материально, подал надежду на оживление природоохранного дела в новых условиях. Но в соответствии с законами “перестройки вечной” сменилось не только руководство Министерства, но и вся его структура, вплоть до кадровой. Уход опытного руководителя заповедным делом В. Б. Степаницкого весьма и весьма показателен. Стиль руководства нового министра В. Г. Артюхова заставляет нас вспомнить о самых тяжелых для дела охраны природы временах недавнего прошлого, когда судьба заповедников зависела от личных взглядов отдельных власть имущих лиц. Все это прежде всего есть свидетельство крайне низкого уровня экологической культуры общества вообще и руководящих его слоев в особенности. В газете “Заповедный вестник” № 12, 2001 г. интервью В. Б. Степаницкого, объясняющее причины его ухода, соседствует со статьей В. Е. Борейко о разгроме заповедной системы в 1951 г. Говорят, что история повторяется дважды — первый раз как драма, второй — в виде фарса. В мрачные годы сталинско-лысенковского мракобесия тогдашний руководитель заповедного дела В. Н. Макаров строил свое здание (расширял заповедную систему) буквально на песке, оно было явно обречено. Сейчас время иное, однако именно “заповедным” руководством (а не верховной властью) был сформулирован столь же самоубийственный, сколь и принципиально ошибочный тезис об архаичных традиционных основах нашего заповедного дела, якобы не соответствующего современным запросам социума. Заповедники несомненно могли сохраняться, оставаясь “всего лишь” лабораториями природы и священными пространствами “от людей для людей” (кстати сказать, возрастающая общественная роль религии начисто игнорируется официальными экологами).

Но наши ведущие деятели (В. Б. Степаницкий, Н. Р. Данилина, В. В. Дёжкин и др.) решительно взяли курс на то, чтобы волевым путем достичь соответствия заповедников запросам социума, вписать их в общество путем “смены приоритетов”, замены примата науки экопросвещением и экотуризмом, курсом на “конвергенцию” национальных парков и заповедников (“от науки и запретов — к просвещению, туризму и Маршам парков”). В результате сейчас уже не нужно ликвидации системы заповедников — она перерождается и гибнет сама собой под радостные звуки маршей и в блеске экотуристских костров, ибо происходит своего рода “раззаповедование”, утрата традиционных основ и тех идеалов, без которых не может быть ни заповедников, ни подлинной охраны природы. И это явление даже страшнее событий 1951 года.

| содержание | вверх |