ГАЗЕТА "ДЕНЬГИ", 13 марта 2002 г.

Охотники за насекомыми

Торговлю насекомыми РОССИИ и СНГ контролируют не более 20 человек. их чистый заработок - в среднем $10 тыс. в год

28 июля прошлого года в индийском штате Сикким, находящемся в подбрюшье Тибета, по обвинению в незаконной ловле редких насекомых были арестованы российские энтомологи Олег Аммосов и Виктор Синяев. В мировых СМИ тут же появились сообщения о причастности россиян к международной мафии, специализирующейся на незаконной торговле насекомыми, а обыватель в очередной раз уверился что продажа насекомых дело крайне выгодное и глубоко законспирированное. На самом деле верна лишь вторая часть этого умозаключения — конспирация здесь действительно на высоте. Но что более важно, факт ареста впервые предъявил мировой общественности проблему, связанную с конфликтом интересов природоохранных структур и энтомологов. Перед энтомологами, живущими на пространстве бывшего СССР, эта проблема стоит острее, чем где бы то ни было.

Золотые коконы
Мировой рынок насекомых существует более ста лет. Начало его существованию положил знаменитый немецкий энтомолог Отто Штаудингер (1830-1900), создавший крупнейшую в Европе компанию Staudinger, которая занималась продажей бабочек и жуков по всему миру вплоть до начала второй мировой войны. Услугами этого человека пользовались самые знаменитые коллекционеры прошлого — великий князь Николай Романов, основавший национальную коллекцию насекомых России, и барон Ротшильд, обладавший самым большим в мире частным собранием. Раньше энтомологи и просто коллекционеры добывали материал для своих коллекций либо самостоятельно отправляясь в экспедиции, либо обмениваясь с такими же коллекционерами, как они сами, но в конце XIX века у них появилась возможность покупать насекомых по каталогу Штаудингера, содержавшему более 1000 позиций.

Сейчас ежегодный оборот торговли насекомыми составляет $200-300 млн. Постоянный спрос на них обеспечивают 3-4 млн коллекционеров по всему миру (основные покупатели — жители Чехии, Германии, Франции, США и Японии). Большая часть их денег идет на ярких и крупных тропических насекомых. Хотя покупают их не только и не столько энтомологи и “профессиональные” коллекционеры, сколько начинающие собиратели и просто те, кто рассматривают таких насекомых как сувениры или эффектные предметы интерьера.

Разведением насекомых в тропических странах — в Малайзии, Индонезии, на Мадагаскаре, в Коста-Рике, на Филиппинах, в Папуа-Новой Гвинее и др. занимается сейчас более ста компаний. Для ученых, равно как и для профессиональных коллекционеров, составляющих лишь незначительную часть тех самых 3-4 млн, искусственно разводимые насекомые особой ценности не представляют. Обычно их интересуют, наоборот, малоизученные виды или виды, необходимые для проведения той или иной научной работы. Многие коллекционеры хотят иметь в своей коллекции бабочек, которых невыгодно выращивать в массовом порядке по причине неброского внешнего вида или же это трудно из-за особенностей необходимых для их жизни условий (например, среднеазиатская бабочка Parnassius autocrator обитает только высоко в горах).

Так что мелкая и невзрачная но любопытная с точки зрения научных интересов энтомолога бабочка представляет для него неизмеримо большую ценность, чем яркая и легко доступная. И единственный путь пополнения коллекций такими насекомыми — их отлов в дикой природе. По поводу этого отлова уже несколько десятков лет ломают копья энтомологи и природоохранные структуры во всем мире. Здесь коренятся причины чрезвычайной закрытости рынка инсектов, в частности и на пространствах бывшего СССР.

Неистребимые
Перед тем как перейти к описанию бизнеса энтомологов России и СНГ, являющегося полностью нелегальным, важно понять причины этой нелегальности. Суть проблемы заключается в непонимании, которое царит между “экологами и энтомологами.

Владимир Мурзин, один из старейших энтомологов России: Науке не известен ни один достоверный факт уничтожения того или иного вида насекомых путем его отлова. И это объясняется самой природой насекомых, которая радикально отличается от природы позвоночных животных. Насекомые — это естественный трофический, то есть пищевой, мостик между растениями и прочими животными. По сути, они предназначены природой для поедания другими видами животных. Это естественное уничтожение не вредит популяциям насекомых, потому что их размножение идет опережающими уничтожение темпами. Например, только в одном районе штата Техас летучие мыши, обитающие в пещерах, еженощно поедают 240 тонн насекомых. Куда уж тут энтомологам!

Дмитрий Тельнов, председатель колеоптерологической (от лат. coleoptera — “жук”) секции Латвийского энтомологического общества: Человек может уничтожить популяцию только одним способом — уничтожив биотоп, то есть естественную среду обитания насекомых. Пока биотоп цел, насекомое нельзя истребить никакими способами. Чтобы было понятно: пока существуют поля картофеля, истребить колорадского жука невозможно, даже используя самые современные пестициды. И, строго говоря, это касается даже насекомых, локализованных на мизерной территории. По крайней мере, факты уничтожения ловцами таких насекомых действительно не известны. С мнением Мурзина и Тельнова в целом согласны большинство российских энтомологов, с которыми мне удалось пообщаться.

Между тем уничтожение естественной среды обитания тех или иных насекомых идет по всему миру быстрыми темпами: вырубка лесов, загрязнение окружающей среды, строительство, добыча полезных ископаемых. Не сумевшее серьезно повлиять на уничтожение биотопов зародившееся в середине 70-х движение “зеленых” с тем большей активностью сосредоточилось на противодействии коллекционерам. В разных странах эти вопросы решаются по-разному, но в целом, если говорить о Палеарктике (Европа, внетропическая часть Азии и Северная Африка), легальный отлов некоторых насекомых затруднен, а в отдельных странах, например в Англии, и просто запрещен.

Но никто не будет спорить с тем, что насекомые необходимы для научных целей. А под “отловом для научных целей” энтомологи понимают формирование любой относительно систематизированной коллекции: разницы в том, частная она или принадлежит государственному научному учреждения, нет. Ведь энтомология является наукой, которую в значительной степени продвигают приватные исследования. Профессионалы часто работают, опираясь на частные коллекции; кроме того, частные коллекции в конце концов, как правило за бесценок или бесплатно, оказываются в государственных музеях. (Как это произошло с самой крупной коллекцией советских времен, собранной Анатолием Цветаевым. На базе этой коллекции, включающей в себя 100 тыс. бабочек, были описаны и описываются до сих пор десятки новых видов.)

Причина такого положения в том, что насекомые являются наиболее многообразной и, следовательно, наименее изученной частью фауны и вообще живой природы Земли. По уровню развития энтомология отстает от ботаники и зоологии позвоночных на 150-200 лет, и ресурс для того, чтобы добыть и хотя бы описать весь материал, имеющийся в природе, у научных учреждений просто отсутствует, без любителей не обойтись.

“Запреты,— пишет редактор энтомологического журнала Atalanta Ульф Ечбергер в своей программной статье „Энтомология на неправильном пути",— являются жесточайшим нарушением свободы исследований, тем более что не способны защитить от вымирания ни одно насекомое”.

В начале 80-х в Англии провели такой эксперимент. Три участка, где водилась редкая бабочка голубянка орион (Maculinea arion], эксплуатировались двумя разными способами. На одном был устроен выпас скота. На другом голубянку в неограниченных количествах позволили ловить энтомологам. Третий участок был контрольным — там не велось никакой деятельности. Через два года на первом участке бабочка была почти полностью уничтожена, а оба других остались в первоначальном виде.

Что, однако, не повлияло на чиновников, принимавших решение о запрете отлова насекомых в Великобритании — бороться с энтомологами проще, чем заниматься охраной биотопов от воздействия промышленности.

Тем не менее, в целом в Европе запрещено к продаже, отлову или ограничено в отлове лишь незначительное число видов насекомых, определенных либо международными соглашениями (CITES — Конвенция о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения, Бернская конвенция), либо директивами ЕС.

Так что Россия, равно как и прочие государства СНГ, оказалась вновь “впереди планеты всей”. Притом, что биотопы по сравнению с Европой здесь в лучшем состоянии (хотя бы из-за соотношения заселенных пространств). Легально изымать из природы здесь можно лишь незначительную часть насекомых, и в Красной книге России, и в Красных книгах отдельных регионов невероятно много банальных видов, не нуждающихся в защите. Так, в российскую Красную книгу попали мнемозина (Parnassius mnemosyne), голубянка Римн (Neolycaena rhymnus) и павлиноглазка артемида (Actias artemis). Владимир Мурзин: А в Красную книгу Московской области внесены такие обычнейшие виды, как горошковая белянка (Lepida sinapis), зорька (Anthocaris саrdamines), сатир (Lopinga achine), малая перламутровка ауфросина (Clossiana euphrosyne) и др. И это при том, что серьезной оценки состояния биотопов российские природоохранные структуры никогда не проводили, собственно, никто из тех, кто составлял книги, не может быть точно уверен, в каком состоянии находятся те или иные популяции на самом деле! По свидетельству Владимира Горбатовского, кандидата биологических наук, руководителя национального информационного агентства “Природные ресурсы”, таких перегибов очень много во всех региональных Красных книгах. Следствие — поборы правоохранительных органов и невозможность законно вывезти материал за границу.

Ученые-коммерсанты
На продаже насекомых зарабатывали и раньше. В охранной зоне Уссурийского заповедника, в поселке Каймановка, с 50-х годов вплоть до конца 80-х действовал Дальневосточный филиал хозрасчетной организации “Природа и школа”, собиравшей насекомых для производства школьных пособий и коллекций. Для отлова организация широко привлекла школьников, студентов и местное население. Местные жители до сих пор зарабатывают на жизнь ловлей насекомых, правда теперь собранны материал уходит в основном в Японию и Европу.

В 1999 году НИА “Природные ресурсы” опубликовало книгу “Дикие животные и растения в коммерческом оборот в России и странах СНГ”. Книга была подготовлена в русле международной программы Traffic разработанной WWF и Международным союзом охраны природы для исследования торговли биоресурсами. В ней утверждалось, что на территории бывшего СССР существует разветвленная сеть ловли и перепродажи насекомых на Запад. Доходы ловцов оценивались в $5-12 тыс. за сезон (с апреля по октябрь), а совокупный объем продаж насекомых за границу — $1-1,25 млн в год. Эти цифры в целом (если не обращать внимания на резко отрицательный по отношению к торговцам тон исследования) соответствуют действительности. Исследование, положенное в основу книги, было проведен в начале 90-х, когда спрос на бабочек и жуков, населявших биотопы территории бывшего СССР, был огромным. После открытия границ на европейских коллекционеров хлынул вал ранее не доступных им насекомых. Потом волна схлынула, цены и объемы продаж из-за перенасыщенности рынка упали в несколько раз.

В настоящее время спрос на насекомых, населяющих терри торию бывшего СССР, стабилен. Российский и украинский энтомологи, вернувшиеся на прошлой неделе с Пражской энтомологической ярмарки (наряду с Парижской, Венской и Франкфуртской она является одной из крупнейших европейских ярмарок инсектов, проходящих два раза в год), свидетельствуют: насекомые Палеарктики по-прежнему находят покупателя, хотя спрос, конечно, нельзя назвать ажиотажным.

Насекомых продают не только на ярмарках. Торговля через границу идет весь год. Предложения российских энтомологов можно увидеть, например, на сайтах www.osipov.org и www.entomolog.narod.ru. Бизнес в этой сфере контролируют не более двадцати человек. Назовем их дилерами (некоторые из них занимают высокие научные посты). Дилер делает заказ на отлов (хороших ловцов в СНГ, кстати, не больше ста человек) , скупает насекомых, занимается обменом, договаривается о продажах за границей, обеспечивает вывоз. Многие энтомологи дилеров не любят, но все признают, что без них заниматься коллекционированием и научными исследованиями стало бы сложнее.

Владимир Чернышев, профессор кафедры энтомологии биологического факультета МГУ, председатель московского отделения Русского энтомологического общества (базируется в Санкт-Петербурге): В августе прошлого года на центральном совете общества после долгих дискуссий члены совета пришли к мнению, что в условиях, когда наука практически не финансируется, в продаже насекомых, в общем, нет ничего предосудительного. Не могу сказать, что я с этим полностью согласен, но совет решил именно так.

Годовой объем экспорта из России и СНГ эксперты, с которыми нам удалось поговорить (по понятным причинам все они соглашались беседовать только на условиях анонимности), оценивают по-разному. Максимальную сумму — $500 тыс. назвал специалист, проживающий в Киргизии. Один из крупнейших дилеров, проживающий в Москве, уверен, что объем поставок не превышает $200 — 300 тыс. в год. Украинский дилер (тот, кто только что вернулся из Праги) тоже считает, что речь идет примерно об этой сумме, за тем исключением, что материал примерно на $100 тыс. можно назвать российским весьма условно: речь идет о насекомых, которых российские ловцы с целью продажи в Европе добывают в Южной Америке и Южной Африке.

Дмитрий Тельнов: Думаю, общий объем экспорта с территории бывшего СССР составляет не более $300—400 тыс. в год. Я лично продажей не занимаюсь, но знаю четырех успешных дилеров, которые зарабатывают, по моим оценкам, до $20-30 тыс. в год. Но этот заработок — с учетом импортных поставок. Конечно, тропические бабочки под стеклом бешеным спросом не пользуются, но объем продаж такого материала только в одной Балтии я оцениваю в $100 тыс. в год как минимум. И если говорить о заработках тех, на кого завязаны потоки продающихся насекомых, импорт тоже необходимо учитывать, так как экспортом и импортом зачастую занимаются одни и те же люди.

Чистый заработок дилеров, по общему мнению, в среднем не превышает $10 тыс. в год. Причем часть торговцев — те, кто имеет и другие источники дохода, довольствуются $5 тыс. в год. Несколько самых удачливых дилеров зарабатывают до $30 тыс. в год.

Если же говорить о ловцах (их материал дилеры перепродают с наценкой 25 - 70%), то они зарабатывают в лучшем случае $2-4 тыс. в год (без учета затрат на поездку в труднодоступные места, которая может стоить больше $1 тыс.). И это при условии, что был адресный заказ на конкретный вид насекомых. Те же ловцы, которые собирают все что попадется под руку и продают все вместе, не сортируя (такой материал часто покупают музеи), зарабатывают вообще копейки (нередко это попутно занимающиеся ловлей насекомых туристы).

В любом случае ни о каких сверхдоходах, как видим, здесь речи не идет. На бабочках Палеарктики миллионером стать нельзя. Более того, даже бизнесменами всех этих людей назвать можно с большой натяжкой: львиную долю заработанных денег они тратят на организацию научных экспедиций и пополнение собственных коллекций. Для многих это единственный способ выжить, не расставаясь с любимой профессией.

Но именно потому, что эти люди сами являются коллекционерами, нравы на этом рынке царят весьма жестокие. Ведь одержимый человек иногда способен на поступки, которые мог бы себе позволить не каждый торговец автомобилями или куриными окорочками.

Примеров, когда игра идет на грани фола, более чем достаточно. Например, один известный московский дилер подкупил почтовых служащих, чтобы они возвращали посылки, приходящие от конкретного человека, обратно на Дальний Восток. Тем самым он пытался перекрыть канал поставок конкурента. Другой целенаправленно в десятки раз завышает в СМИ и при личных контактах с чиновниками стоимость конкретных видов насекомых — в расчете на то, что таможенники некоторых государств Средней Азии, обнаружив в багаже бабочек, запросят с энтомолога мзду, превышающую стоимость всего сбора, и тем самым сделают вывоз невозможным (сам организатор при этом имеет надежный канал вывоза). Возможно, именно с этим связана недавняя история, когда с российского энтомолога, который был в научной экспедиции в таджикском заповеднике Тигровой балки по приглашению его директора, госинспекция не только конфисковала 120 ночных бабочек, но и пыталась получить с него штраф в размере $170 тыс.

Другой энтомолог организует истерию по поводу задержания в Индии Олега Аммосова и Виктора Синяева, тем самым обрекая их на многомесячное заключение (об этом см. стр. 36). Но самый вопиющий случай имел место несколько лет назад, когда известный профессор-энтомолог подал природоохранным органам Таджикистана список всех известных ему российских энтомологов, заявив, что они являются завзятыми браконьерами (сам он при этом занимался отловом беспрепятственно).

От таких методов конкурентной борьбы не застрахован никто — до тех пор, пока этот бизнес находится на нелегальном положении. Можно ли изменить ситуацию? А вот тут начинается самое интересное.

“Впишите в заявку, что вы собираетесь открыть”
Некоторые энтомологи уверены: за природоохранной деятельностью в других странах стоят чьи-то конкретные финансовые интересы. Самый яркий пример связан с Папуа-Новой Гвинеей. Решение внести бабочек, обитающих в этой стране — речь о птицекрылках (Ornithoptera), в список CITES, по мнению многих российских энтомологов, было абсолютно необоснованным. Этот род никогда не находился под угрозой истребления, но зато птицекрылки, будучи самыми большими в мире бабочками и при этом очень красивыми, коммерчески интересны в плане продаж начинающим энтомологам или просто в качестве сувениров.

После внесения этих бабочек в список видов, находящихся под угрозой исчезновения, продажа по-прежнему ведется, но уже от имени специального государственного агентства по разведению и торговле насекомыми (IFTA). На самом деле все разведение сводится к сбору гусениц и куколок птицекрылок местными жителями. “Вылупившихся” птицекрылок IFTA скупает у них за бесценок и уже от своего имени экспортирует в другие страны. Только по официальным данным эта организация ежегодно продает 2 — 3 тыс. высушенных экземпляров на сумму около $400 тыс. Монопольно установив цены на птицекрылок (на отдельные виды — до $1 тыс. за экземпляр), IFTA всячески преследует местных жителей, пытающихся сбывать тот же самый материал в несколько раз дешевле. Это называется “охрана природы”. О том, какими темпами продолжается вырубка новогвинейских джунглей, являющихся биотопом птицекрылок, напоминать, наверное, не стоит.

Другой вариант розыгрыша энтомологической карты — извлечение дивидендов от борьбы с мнимым противником. Схема простая: начиная борьбу с “уничтожением исчезающих видов насекомых”, “зеленые”, во-первых, получают постоянный источник дохода (гранты мировых природоохранных организаций) и, во-вторых, влияние на политической арене свой страны (для политика декларация “борьбы с бизнесом на редких животных” является фактически беспроигрышной).

Удивительно, что в России, где в региональные и федеральную Красные книги попало почти все, что летает и ползает, внесение насекомых в запретные списки происходит вполне бескорыстно и с благими намерениями.

Людмила Волкова, младший научный сотрудник Института проблем экологии эволюции РАН, эксперт Центра охраны дикой природы: Мы очень тщательно подходили к отбору насекомых, включенных в Красную книгу области, и включили туда те виды, которые существенно пострадали от хозяйственной деятельности. Обратите внимание, в большинстве очерков Красной книги нет рекомендации запретить отлов. То есть для того, чтобы заниматься их отловом в коллекционных целях, достаточно обратиться в Министерство природных ресурсов за соответствующим разрешением и оснований в отказе не будет. В коммерческих случаях нужно рассматривать заявку отдельно.

Но не все так просто. Энтомологи, не раз выезжавшие, например на Алтай, в Сибирь, сообщили мне, что получить разрешение от Минприроды очень сложно — на это может уйти несколько месяцев. Кроме того, чиновники, не понимая сути научных исследований, требуют: “Впишите в заявку, что вы будете ловить”.— “Но как мы можем вписать? Мы ведь как раз и едем изучать популяции. Не исключено, что нам удастся поймать тот вид, который именно в том месте, куда мы едем, никогда не фиксировался”.— “Если его не будет в заявке, то и ловить не имеете права”. О чем можно говорить, когда даже Зоологический музей РАН в Санкт-Петербурге уже год не может добиться возможности отправить за границу научный материал?

Владимир Гансон, председатель энтомологической секции Московского общества испытателей природы: В августе этого года мы планируем съезд Русского энтомологического общества, на котором выйдем на природоохранные структуры с предложениями по урегулированию ситуации. Может быть, стоит ввести лицензирование отлова, как это происходит у охотников? Энтомолог, купивший лицензию, получает право на отлов соответствующих насекомых в течение, например, года. Ну может быть, за исключением нескольких видов насекомых, если природоохранщики станут на них настаивать. Хотя большинство ученых уверено, что таких видов насекомых просто не существует. Вон в Японии нет никаких ограничений, на Филиппинах сотни заключенных каждое утро вооружаются сачками и отправляются ловить бабочек в джунгли — вреда никакого. Охранять нужно биотопы, а не отдельных бабочек. Почему грибы и ягоды можно собирать и продавать, а бабочек и жуков нет?

Но шансов на успех у энтомологов, скорее всего, немного. Людмила Волкова: Ограничение прав коллекционеров — псевдопроблема, раздутая почти из ничего. Вот заказников не делают — это проблема. Ведь основным фактором, который может привести к сокращению численности большинства видов насекомых Подмосковья, является хозяйственная деятельность. Необходимо резко активизировать работу по созданию охраняемых природных территорий.

Однако с охраной биотопов Центр охраны природы не справляется: нет ресурсов. Никого же другого эта проблема давно не волнует. Заказники не создавались уже почти десять лет, а о необходимости проведения экологической экспертизы строительства или иного нарушения биотопа никто, кажется, и не вспоминает.

Владимир Сафронов, энтомолог: Под новый комплекс ИКЕА на юго-западе выкорчевали несколько гектаров дубовой рощи, где водились, например, бабочки — лента орденская голубая (Catocala fraxini) и лента орденская малиновая (Catocala sponsa), включенные в Красную книгу.

Похоже, все идет к тому, что проблема энтомологов-коллекционеров останется неразрешенной. То есть сбор насекомых будет вестись, как и прежде, нелегально, а пострадает от этого прежде всего российская, а значит, и мировая энтомология.

“В Европе у меня пара конкурентов“

Большинство энтомологов России и Европы считают Виктора Синяева лучшим охотником за бабочками в России и одним из лучших ловцов в мире. Правда, в России и странах СНГ он не ловит уже давно, в основном выполняет заказы зарубежных заказчиков за пределами бывшего СССР. Иногда приходится попадать в весьма неприятные переделки. О своей работе и о сложностях, с ней связанных, он рассказал спецкорреспонденту “Денег” Алексею Ходорычу.

— Расскажите о своей индийской эпопее, когда вас вместе с Олегом Аммосовым задержали в Индии за незаконный отлов насекомых. Сообщалось, что вас задержали с 20 килограммами редких насекомых?

— Было так. В июле прошлого года мы по гранту немецкого Natural History Museum отправились в энтомологическую экспедицию в Индию. 28 июля 2001 года нас с Олегом задержали в 18 км от национального заповедника Канченжанга, который находится в отдаленном штате Сикким на севере страны, в Гималаях (там рукой подать до Тибета). Глупо оправдываться в том, чего не делал, но эта история была полна нелепостей. Во-первых, в самом заповеднике мы не были. И если бы полиция хотя бы допросила наших носильщиков, все сразу бы прояснилось. Но нас схватили, как только мы пришли в деревеньку вблизи заповедника: одному из носильщиков показался подозрительным сам факт, что мы охотились на насекомых. В полиции не стали разбираться, где мы были, где не были. Их природоохранные органы похожи на природоохранные органы любой другой страны — главное, отчитаться о “поимке злодеев”. Во-вторых, любой энтомолог вам скажет, что 20 килограммов насекомых — это нонсенс. На самом деле в сумке был генератор, провод с лампой и другое снаряжение для ночной ловли насекомых, небольшая коробка с отловленными насекомыми — всего 300 граммов.

— Что за насекомые?

— Все в России да и за ее пределами знают, что я специализируюсь на ночном сборе. Ночные бабочки менее изучены, нежели дневные, но и специалистов по ним меньше. Если бы полиция сразу привлекла грамотного эксперта-энтомолога, все быстро бы разрешилось. У нас было приблизительно восемьсот ночных мотыльков и около тысячи мелких (1 — 10 мм) жуков, прилетевших на свет. Действительно, у нас обнаружили две маленькие и невзрачные, обычны для Юго-Восточной Азии дневные бабочки, которые оказались запрещенными к отлову. Но за две бабочки никто людей 20 дней в тюрьме и 50 дней под залогом не держит.

— Действительно, почему так долго?

В то время как члены Российской академии наук, Русского энтомологического общества, Московского общества испытателей природы собирали подписи в мою поддержку, нашелся один энтомолог, который организовал серию публикаций в индийских и мировых СМИ о том, что мы связаны с международной мафией и вообще причастны к резкому снижению численности многих редких насекомых и птиц в ряде заповедников Непала. Любой энтомолог понимает, что это просто ерунда. Он также информировал правоохранительные органы Индии о моем криминальном прошлом, вот меня и продержали 70 дней. Я похудел на 15 кг, у меня вот-вот должна была родить жена в Москве, а он продолжал профанацию. Не хочу давать в печать его имя: кто знает, кто он, и так знает, остальным без надобности. Бог ему судья.

— Но чем вы спровоцировали такое отношение?

— Не знаю, все гадают. Он бывший россиянин, сейчас живет в США, ратует за охрану природы, может, хотел получить какой-нибудь грант за свою активность. С другой стороны, у него есть энтомологические интересы в России, может быть, хотел навредить конкуренту. Не знаю.

— Как все в итоге разрешилось?

— Друзья нашли Алексея Филатова, крупного торговца чаем с Индией, он нашел влиятельных людей, которые помогли нас освободить, после того как за нас выплатил штраф мой старый знакомый Вольфганг Оттен из организации Help. Тысячу долларов штрафа плюс две тысячи на адвокатов.

— То есть суда не было? Но ведь таким образом вы признали себя виновным?

— А что было делать, у меня жена должна была вот-вот родить, а суды могли длиться бесконечно, может, шесть месяцев, может, год, там не спешат с этим делом. Я вернулся 25 октября, 6 ноября супруга родила мне мальчика.

— Как назвали?

— Нилом.

— Часто приходится выезжать по заказам в другие страны?

— Две-три поездки в год. В Индию, в Африку, на Филиппины, в Индонезию, Шри-Ланку, Бирму и прочее. Выезжаем на месяц-полтора.

— Кто заказчик?

— Я бы назвал его спонсором и идеологом исследований, это Александр Шинтельмайстер. Он занимается недвижимостью и “болен” энтомологией. Иногда езжу для него, а иногда он организует мне поездки для музеев и научных организаций. Так, кстати, было с этой злосчастной поездкой.

— Во сколько обходится поездка?

— В среднем в $4 тыс.

— Каков ваш гонорар?

— Если распределить на целый год, получится примерно по $500 в месяц.

— Не мало?

— Смотря как считать. Я же занимаюсь любимым делом, выезжаю в экспедиции, собираю собственную коллекцию — меня это устраивает.

— Вы на самом деле считаете себя лучшим ловцом на территории бывшего СССР и в Европе?

— На территории СССР — да, в Европе — есть пара конкурентов, чех и венгр. Но чтобы не быть голословным, в моем послужном списке — более 3000 новых видов насекомых, около тридцати названы моим именем, например бабочки Poecilocampa sinjaevi Zolotuhin, Callambulyx sinjaevi Brechlin, жуки Coomaniella sinjaevi Jendek & Kalashia, Nyctemera sinjaevi Vos & Cherny и другие.

— В чем секрет вашего мастерства?

— Как и в любом другом деле — любовь к тому, чем ты занимаешься, и работоспособность. Я выкладываюсь на все 100%

Дополнительные доходы

Не только экспорт
Энтомологи, проживающие на территории бывшего СССР, зарабатывают, естественно, не только на продажах насекомых за границу или на их ловле, как Синяев, Есть еще несколько видов заработка, которые, впрочем, являются еще менее доходными. Во-первых, это энтомологические туры. Их на сегодняшний день предлагает целый ряд компаний, представленных, в частности, в интернете. Из самых известных можно отметить www.sauna-Iahti.fi/jlaiho2/travel (туры по Киргизии и другим странам Средней Азии), www.oxota2001.narod.ru (“Охота на Руси”, туры по территории России и сопредельных стран) и www.geocities.com/edberlov (Дальний Восток, Байкал, Сибирь). Такие туры, как правило, ориентированы на иностранных ученых. Стоимость в зависимости от сложности маршрута и количества участников составляет от $1 тыс. до $10 тыс. (с привлечением вертолетов). Больших денег организаторы таких маршрутов, как правило, не зарабатывают, а подчас просто выходят на самоокупаемость. Организаторы, профессиональные энтомологи, стремятся не столько заработать, сколько окупить собственные затраты на путешествие и собрать интересный энтомологический материал. Как правило, все они имеют налаженные контакты с местными природоохранными структурами. В итоге сбор материала осуществляется на легальных основаниях, то есть ученым — участникам туров не приходится беспокоиться о безопасном вывозе насекомых из России. Вполне легальным приработком для энтомологов, практикующих на территории бывшего СССР, является препарирование и фотографирование насекомых для музеев и научных обществ. Но существуют и дурно пахнущие виды приработка. Один из них заключается в фальсификации места происхождения насекомого. Елена Николаева, заместитель гендиректора “Охоты на Руси”, специалист Центра по охране природы: Ключевым понятием для энтомологического материала, использующегося учеными или просто коллекционерами, является так называемая этикетка, содержащая точную информацию о времени и месте сбора, а также фамилию ловца. Без “этикетки” бабочка, пусть даже редчайшая, годится только для украшения интерьера. В то же время насекомое, снабженное точной “этикеткой”, может представлять огромную ценность, даже если является не вполне качественным с эстетической точки зрения. Иногда ученым необходим материал из определенного региона, иногда, особенно когда идет массовый отлов, ловцы не успевают снабжать материал “этикетками”. В итоге, чтобы выгодно продать насекомое, на булавку пришпиливается фальшивая “этикетка”. Фальсификация может серьезно усложнить работу ученого, у которого в его научной работе просто не будут сходиться концы с концами.

Еще одним видом мошенничества является намеренный обман коллекционеров-новичков, которым нечистоплотные энтомологи продают вариации и формы известных видов и подвидов в качестве новых. Насекомые бесконечно вариабельны, и в зависимости от окружающей среды вариаций можно описать бесконечно много. В результате" известный вид насекомого продается как новый и дорогой товар, а новый вид всегда стоит на несколько порядков выше вида известного. Порой на эту удочку попадаются и серьезные ученые. Такие аферисты очень серьезно засоряют энтомологическую литературу и создают немалые трудности для изучения насекомых профессионалами. Но поскольку на карту здесь ставится репутация ученого, рискнувшего провернуть такую махинацию, этот, безусловно самый прибыльный, вид бизнеса не очень развит как в России, так и во всем мире.

А вот коммерческим разведением насекомых в России не занимается почти никто, хотя насекомых для себя разводят многие. Исключение составляет разведение тараканов, пауков и жуков, которые без труда размножаются в неволе. Единственным, кто поставил производство на поток, является Александр Генералов — чуть больше года назад он официально зарегистрировал инсектарий “Голиаф”. Сегодня в своем инсектарии, на площади 400 кв. м, он выращивает несколько десятков видов тропических насекомых (потом они продаются через зоомагазины), а с 15 марта по 21 апреля будет проводить выставку своих насекомых в выставочном центре “Тушино”.

Алексей ХОДОРЫЧ