| другие книги | содержание |

Город и природа

ПО БЕЛОЙ ТРОПЕ

Ю. Левитанский

Если накануне вашей лыжной вылазки в лесопарк была хорошая погода и ночь прошла без ветра и без снега, то попробуйте пожертвовать скоростью бега и расстоянием, пройдитесь не спеша, с остановками. Экскурсия на лыжах, а по малому снегу и без лыж может быть посвящена следам животных.

Свежий снег — увлекательная книга, и совсем не обязательно уезжать в далекие леса и поля, чтобы узнать о скрытой от глаз жизни, все лето незаметно теплившейся рядом с нами в любом городском лесочке, на незастроенном пустыре, в сквере, даже просто в заросшем дворике старой Москвы. Присмотритесь к чистой “странице” первой пороши. В каждом зеленом массиве, особенно там, где есть сосны, вам бросятся в глаза небольшие трапециевидные четверки следов — два побольше впереди и два поменьше — позади. Извилистая дорожка прихотливо вьется между деревьями, чтобы вдруг исчезнуть у ствола старой сосны, а затем снова появиться, словно ниоткуда. Это искала пропитание белка.

Совсем недавно, всего два десятка лет назад, белки стали привычными соседями москвичей. Первые успешные попытки приручить белок были сделаны в подмосковном доме отдыха под Калининградом, а затем — в Архангельском. Люди ездили сюда не только для того, чтобы побывать в прославленном дворце-музее, но и покормить из рук белок в парке — тогда это было делом удивительным.

Издавна белки жили в Измайловском парке, на “Лосином Острове”, только ручными они не были. Еще бы, совсем недавно здесь на них охотились! И вот теперь белки в городе стали не только обычными зверьками, след их на снегу теперь можно встретить в каждом парке, особенно в том, где есть плодоносящие ели, сосны, лиственницы.

Белка чаще обнаруживает свое присутствие не следами, а остатками кормежки. Семена ели — главная пища белок зимой. Чтобы достать их из шишки, белка сгрызает чешуйки шишек одну за другой, они падают на снег под елкой и, конечно, сразу бросаются в глаза.

В некоторые годы белок бывает особенно много, тогда зоологи говорят, что у них “пик численности”. Такое явление случается раз в несколько лет. Ранним утром выходят белки в серых зимних шубках на кормежку, спускаются с деревьев и оставляют на снегу путаные строчки, будя охотничьи инстинкты в благовоспитанных квартирных собаках.

Когда снега станет больше, белки перестанут много бегать и подолгу будут пережидать морозы в дуплах, пустых скворечниках, старых сорочьих гнездах. Они — нередкие гостьи на птичьих кормушках. Москвичи специально для них кладут туда лесные и кедровые орешки.

В лесопарке на окраине Москвы можно встретить следы лесных мышей. По соседству с ними попадаются цепочки следов, оставленные короткохвостыми родственниками хомяков — рыжими и серыми полевками. А по следу городских полевок ходят их враги — ласки — самые маленькие хищники куньей породы; их мелкие парные следы — так называемая двухчетка — никогда не идут прямо, а суетливо извиваются между поваленных стволов, пней, кочек, то и дело меняя направление. Любит ласка пользоваться и подснежными тоннелями, если снег достаточно глубок. К концу зимы мыши, полевки и ласки пробивают под снегом целую сеть разветвленных ходов, ни дать ни взять — звериное “метро”.

“Что происходит на свете? Да просто зима!” Такими словами начинается популярная песня. Однако мы присмотримся внимательно: в природе не бывает некоей средней “просто зимы”, каждая неповторима и своеобразна. Например, зарядят частые оттепели: нет-нет да и превратится снег в тонкую ноздреватую корочку, и, как неведомый чертеж, проступят тогда под ним прямые и извилистые линии, словно гигант-невидимка нарисовал ему одному ведомую карту на огромной кальке.

Прочтем одну страницу. У подножия покрытого травой пригорка проходит как раз такая линия-бороздка. От нее отходит несколько коротких тупичков. Бороздка — кормовая трасса мелкого лесного грызуна — рыжей полевки, а в тупички зверек неоднократно отлучался, чтобы закусить подснежной травкой и семенами. В конце хода словно жирная точка поставлена — отверстие норки под корнями березы, убежища более надежного, чем тоннель в снегу.

А вот лесная тропинка пресекается частым “пунктиром” — крохотными следочками лесной мыши, мчавшейся бешеным галопом, чтобы проскочить “опасную зону” и нырнуть в спасительный снег. Бесконечно разнообразны картины ходов, открытые оттепелью. Внимательный глаз обнаружит здесь десятки ситуаций.

Следы горностая — тоже не редкость в кустах на склоне заросшего оврага. Мы встречали их почти в самом центре Москвы — на территории Нескучного сада. Они немного крупнее ласочьих, длина прыжка — расстояние между парами лапок — от 40 см до одного метра (у ласки — 25—35 см).

Встречается зимой в Москве и заячий след. Почти наверняка он будет принадлежать лесному зайцу — беляку. Следы его задних лап, расположенные впереди следов передних, — крупные, овально-грушевидные, следы передних — небольшие, округлые. Похоже, что заяц надел на зиму короткие лыжи-снегоступы, какими иногда пользуются охотники в лесу. Так оно и есть. Косой не только сменил серое пальтишко на белый “маскхалат”, но и отрастил густую шерсть на лапах, чтобы не мерзли и не проваливались.

Каждую зиму наведываются зайцы в ботанический сад Московского университета. Нередки они и на окраинах последних московских деревень. Нетрудно догадаться, что привлекает их сюда, — яблони, любимое заячье лакомство и немалое подспорье в голодное зимнее время.

Реже, чем зайцы, но тоже регулярно появляются в Москве лисицы. Они не прочь покопаться на помойках, свалках, на месте снесенных домов — нет ли чего съедобного. Не раз видели лисиц в Чертанове, одна пара долго жила в Филевском парке. И все же увидеть кумушку трудно. Выдает ее присутствие след, только не спутайте его с собачьим. Больше всего след лисы похож на след фокстерьера, но есть одно отличие. Если положить спичку поперек лисьего следа, то она пройдет между подушечками передних и задних пальцев, не коснувшись ни тех, ни других. С собачьим следом такой фокус не проходит.

И в сквере, и в лесопарке, и на бульваре снег испещрен цепочками вороньих следов. Вот ямка, раскиданы сухие листья. Ворона шарила клювом под снегом в поисках съедобного. На вороньих тропах встречаются самые разнообразные и странные вещи, и распутывание их обещает внимательному глазу много интересного. На зиму к жилью прибиваются сороки. Их легко отличить по следам. В отличие от ворон они быстро передвигаются прыжками, иногда впечатывают в снег свой длинный ступенчатый хвост.

На кормушках для птиц и белок, на земле возле них вы обязательно встретите следы соек. Яркая хохлатая голубокрылая сойка — настоящее украшение зимнего городского леса, и не беда, что она порой разгонит синиц, зато сама ни от какой еды не откажется — каша, картошка, кости из супа: сойка всеядна. Но любимое ее лакомство — желуди. Она их даже запасает с осени, правда, потом забывает, где спрятала, и вырастают маленькие дубки на месте забытых сойкой кладовых. По снегу сойки прыгают двумя ногами сразу, а взлетая, обязательно оставят на снегу два веера — отпечатки раскрытых крыльев.

Если встретится в лесу след большого копытного зверя, — почти наверняка это лось. Зимой лось — нечастый гость города, но в мае-июне в город нередко заходят лосята-годовички. Дело в том, что это время отела, и лосихи прогоняют от себя годовалых телят. А они — несмышленыши — разбредаются в разные стороны, и многие попадают в город.

Это только некоторые самые заметные следы, которые совсем нетрудно обнаружить. Если быть внимательным, можно увидеть еще немало интересного. Помните об этом во время пеших и лыжных прогулок.

Над поверхностью снега поднимаются почерневшие и побуревшие стебли трав. Как подурнели они с далекого лета! Но и такими, потерявшими свои краски, они очень нужны обитателям зимнего леса. Присмотритесь, растения можно узнать: вот подорожник, конский щавель, лебеда, крапива, лопухи… И все с семенами! С утра до вечера кормятся на них медлительные снегири, проворные синицы, стайки ярких щеглов. А упавшие остатки птичьего обеда подбирают подснежные жители.

В пасмурные дни нет в зимнем лесу ярких красок. И облетевшие деревья все кажутся “на одно лицо”. Но и тут есть способы установить “личность” растения, своя система опознавательных знаков. Попробуйте в эту пору узнать едва выглядывающий из-под снега молодой дубок! Весь секрет в почках — на конце каждой веточки они сидят тесной кучкой. У осинок почки острые, как шило. У липы — округлые, светлые, будто полированные, у рябины — покрытые серыми волосками, будто припудренные. Сосны напомнят о себе сотнями разбросанных по снегу обломков шишек — чешуек и стерженьков. Эти детали сброшены вниз кормившимися белками, которые выбирали из шишек семена. Такова зимняя дань сосны беличьему племени. А не хватает шишек — пойдут белки по плотному февральскому насту, будут копать лунки, по одним им ведомым приметам искать опавшие желуди, грабить кладовые полевок, подбирать опавшие семена.

Все этажи леса связаны прочными незримыми нитями, всюду живут свои “кормильцы” и “нахлебники”. Но часто в городе прочно установившиеся экологические связи нарушаются. Один из виновников этих нарушений — серая ворона. Исходно ворона — лесная птица, образующая стаи только во время зимовок. Несколько десятилетий назад вороны заселили крупные города, и с тех пор в их биологии начались стремительные изменения. Этому способствовала прекрасная приспособляемость птиц, их склонность к научению и даже к поступкам, обусловленным, как полагают физиологи, зачатками рассудочной деятельности. Отсутствие истребленных человеком крупных хищников — ястребов и соколов — сняло основной “пресс” с вороньего племени, а растущие в городе и вокруг него свалки дали обильную пищу. В результате птицы заняли свободную экологическую нишу и стали бурно ее осваивать: не только гнездиться в городах, но и наращивать плотность гнездования, ночевать в Центре, перешли на оседлый образ жизни. Можно смело сказать, что в лице вороны человек приобрел достойного партнера по жизни в городе и избавиться от этого соседства ему вряд ли скоро удастся. Даже если применить единственное радикальное средство — уничтожить свалки, вороны вряд ли быстро исчезнут. Наверняка они придумают какое-то свое средство для выживания.

Повсюду разносят эти пернатые самые необычные предметы: консервные банки, молочные и сметанные пакеты, проволоку для ремонта гнезд, а то и просто блестящие “игрушки”. Вот расклеванный воронами труп крысы. Естественная среда для крыс — жилище человека. Лишь в конце лета этот скрытный обитатель подвалов и чердаков ненадолго выселяется на опушки и пустыри.

На земле не так уж много подобных, крепко связанных с человеком видов диких животных, но суммарная численность их огромна. Недаром еще Чарльз Дарвин писал, что если потомству одной пары мышей дать беспрепятственно размножаться, то оно через несколько лет ровным слоем покроет весь земной шар. Широкое распространение, плодовитость, быстрые темпы размножения этих животных стали возможны благодаря стабильности условий, созданных человеком в своем жилище. Добиваясь комфорта для себя, он обеспечил его и своим “мирским захребетникам”. Он же стал для них, при отсутствии природных факторов, ограничивающих рост популяции, единственным регулятором численности. Чего только не придумали, чтобы избавиться от мышей и крыс, — давилки, капканы, отравленные приманки, наконец, биологическую борьбу, которую ведут с мышами кошки, собаки, даже мангусты! Но серые соседи не исчезают. Они следуют экологическому закону: чем изобретательнее становится человек, тем лучше приспосабливается к созданной им среде обитания грызун, подчиняясь действию естественного отбора. Так, у крыс выработались незаурядные способности, позволившие им оставить далеко позади своих сородичей по возможности к исследованию помещения, манипуляции с предметами, подражанию и научению. О хитрости и ловкости, с которыми крысы избегают ловушек, ходят легенды. Эти звери — зеркальное отражение порядка и организованности в хозяйстве человека, они существуют благодаря издержкам в хозяйстве людей. Ликвидировать их полностью, скорее всего, не удастся никогда. Чем упорнее будет человек, тем хитрее и изобретательнее станет крыса.

Из сказанного следует один важный вывод. Временно проникая в природу, синантропные грызуны закрепляются прежде всего там, где экосистема обеднена, нарушены ее связи, есть “пустые места”, “лишняя” кормовая база. Вы уже догадались, что речь идет о городах с их пустырями, свалками, стихийными складами стройматериалов, скоплениями пищевых отходов. Там, где экосистемы сохраняют свою структуру, крысы и домовые мыши долго жить не смогут, на них быстро найдется управа — те же ласки и горностаи, которые быстро вытеснят их из речных долин и лесных оврагов и загонят обратно в дома. Вот почему требования “уничтожить заросли, чтобы там не разводились крысы”, не имеют никакого экологического смысла.
И наоборот, как только на месте луга, леса, болота устраивается котлован, заполненный бытовым мусором, первыми вселяются в будущий подвал серые “новоселы” — крысы. Если после строительства или ремонта в домах остаются отверстия, щели, зазоры, незаделанные вентиляционные ходы, они быстро становятся “воротами” для грызунов.

Но вернемся в зимний лес. Хоть и звенит уже в ясные февральские дни колокольчиком песня большой синицы, все труднее приходится лесному народцу. Запасы еды в лесу кончаются. А впереди еще метели и холода.

Из десяти больших синиц, вылетевших из дупла прошлым летом, до весны доживет лишь одна. Поэтому особенно важно сейчас не оставлять пустыми кормушки; идя на лыжную прогулку, запастись горстью семечек, орехов, конопли, кусочком сала. У птиц и зверей трудное время. Помогите им выжить.

| другие книги | содержание | вверх |