«ОХРАНЯЕМЫЕ ВИДЫ»

«КРАСНОКНИЖНЫЙ» СТАТУС ИЛИ ТРОФЕЙНАЯ ОХОТА?

А. О. Вайсман,
координатор проектов TRAFFIC Europe-Russia, WWF

Я полностью согласен с оценками и прогнозами Анатолия Кочнева, приведенными в статье «Белый медведь — тревоги и надежды». Действительно, «краснокнижный» статус, несмотря на его исключительность, не предлагает никаких реальных механизмов по сохранению видов. С этой точки зрения прозрачный для контроля, ограниченный промысел представляется гораздо более эффективным охранным инструментом, нежели полный запрет.

Программа TRAFFIC независимо от автора обсуждаемой статьи проводила оценку объемов нелегального промысла белых медведей в Российской Арктике. Оценка в основном базировалась на изучении нелегального рынка дериватов белого медведя.

Объявления о купле-продаже шкур и других частей (черепов, желчи, лап) браконьерски добытых белых медведей размещаются в Интернете на российских сайтах. Анализ этих объявлений, проведенный программой TRAFFIC, показывает, что уже наметилась тенденция консолидации криминального рынка по данному объекту. Экспертная оценка количества нелегально добываемых белых медведей, основанная на уже упомянутом и иных доступных источниках информации, показывает, что ежегодно в Российской Арктике браконьерски отстреливается не менее 300 белых медведей, причем наиболее активными зонами браконьерства являются Чукотка (северное и, в меньшей степени, северо-восточное побережье), район Диксона и Новая Земля (район расположения военной базы). Нелегальная охота на белого медведя проводится не столько в личных потребительских целях местных охотников, сколько ради коммерческого использования продукции.

Исходя из того, что нелегальный рынок уже находится на стадии завершения своего становления и структуризации, механизмы, предлагаемые в рамках Соглашения между правительствами России и США о сохранении и использовании чукотско-аляскинской популяции белого медведя, представляются недостаточными, а подчас и весьма спорными. Я готов подписаться под словами А. Кочнева о том, что «при наличии ограниченного промысла появляется целый ряд заинтересованных структур, готовых профинансировать научные исследования и контроль за популяцией». Но явится ли заинтересованность жителей трех десятков маленьких, затерянных на краю земли национальных поселков достаточным стимулом для прекращения незаконной охоты? Боюсь, что нет. Более того, боюсь, что в условиях сформировавшегося черного рынка трофейных дериватов (шкур, черепов) белого медведя, разрешение «аборигенного» промысла якобы только для удовлетворения нужд коренного населения создаст исключительно комфортную среду для развития товарного браконьерского промысла белых медведей. Будут лицензии, будет легальный отстрел, но будет ли при этом возможность контроля за использованием лицензий? Не надо быть провидцем, чтобы отрицательно ответить на этот вопрос. А потому на одну лицензию будет добываться столько медведей, сколько захочется и «сможется». Шкуру — перекупщику, мясо — самые лакомые части — съели, остальное — в полынью. А при проверке скажут, что все было наоборот: «Вот, мол, мясо привезли, да уж все съели — шибко есть хотели, однако. Шкура? А шкуру во льдах бросили — больно тяжелая. А нам только мясо надо было...»

И никто ничего с этим поделать не сможет. Опыт многолетних исследований TRAFFIC показывает, что когда вид вовлекается в коммерческий оборот — вот тут-то и приходит ему конец. Ну если и не конец, то трудные времена. Черный рынок трофеев — это в первую очередь рынок, то есть понятие экономическое, а потому самые действенные меры в борьбе с ним — экономические. То есть вытеснение нелегалов с рынка трофеев легальными, контролируемыми «трофейщиками», осуществляющими свою деятельность в рамках законов и правил.

В связи с этим выскажу и я крамольную для сотрудника природоохранной организации мысль: в сложившихся условиях наиболее эффективным инструментом обеспечения сохранения численности белого медведя является правильно организованная, хорошо контролируемая трофейная охота. Трофейная охота — это, по сути, повышение ценности каждой особи белого медведя на два порядка по сравнению с «мясной» охотой. Более того, и мясо останется для потребления коренным населением, а от денег, обращающихся в сфере охотничьего трофейного бизнеса, вполне достанет отчислений на борьбу с браконьерством, на мониторинг ситуации на месте. Стоит учесть и высокую заинтересованность охот-туроператоров в удалении конкурентов-нелегалов.

К великому сожалению, Российско-Американское соглашение не дает возможности открытия трофейной охоты, а фактически распространяет на территорию Чукотки практику аборигенных охот исключительно для нужд личного применения, существующую на Аляске. Ущербность этой системы в настоящее время очевидна для многих специалистов, в том числе и американских. Об этом мне приходилось слышать и от представителей коренных народов Аляски, и от работников Службы рыбы и дичи США. Так, в Барроу только младенцы не знают о том, что ковер из шкуры белого медведя можно купить «из-под полы». Действующая в США на Аляске система абсолютно не защищает популяцию медведей от «трофейщиков»-нелегалов. Гораздо честнее и действеннее порядок, принятый в Канаде, где тоже существует только охота для нужд коренного населения, но владелец «аборигенной» лицензии имеет право не только сам отстрелять медведя и съесть его, но и продать право выстрела заезжему охотнику. Не лицензию продать, а именно право выстрела, право добычи зверя. При этом сам владелец лицензии, представитель коренной народности, должен лично присутствовать при добыче зверя. И эта система дополнена принципом общинной ответственности: община, член которой допустил нарушение при добыче белого медведя, лишается лицензии на следующий год, а значит, и дохода от трофейной охоты. А это около 30 тыс. долларов — деньги немалые даже по меркам США и Канады. В результате черного рынка трофеев белого медведя в Канаде нет.

Российско-Американское соглашение ратифицировано Сенатом США, но пока что не ратифицировано Россией. Еще не поздно исправить бездумно скопированные чужие ошибки.

<< | содержание | вверх | >>