«Традиционное природопользование»

ИЩЕМ ТОЧКИ СОПРИКОСНОВЕНИЯ

Интервью Павла Васильевича Суляндзиги, первого вице-президента Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока России редактору журнала "Охрана дикой природы" Ирине Травиной

И. Т. Павел Васильевич, расскажите, пожалуйста, немного о себе.

П. С. По национальности я принадлежу к малочисленному народу удэге, живущему на Дальнем Востоке. Родился в национальном селе Красный Яр Приморского края в семье сельских учителей. После окончания школы решил пойти по стопам родителей - поступил на физмат Хабаровского педагогического университета, а после его окончания вернулся в родное село и преподавал в школе математику. Работа мне нравилась, и о карьере политика в те годы я не помышлял. Но в стране началась перестройка, перемены произошли и в жизни глубинки. В 1987 г. молодежь нашего села не согласилась с навязанным нам членами сельского бюро партии кандидатами в депутаты сельcовета, и мы выдвинули альтернативных кандидатов. Разразился скандал, меня вызывали "на ковер", требовали снять кандидатуры наших кандидатов, а когда я отказался, записали в "антиобщественные элементы": я, мол, и пьянствую, и детей бью, и с родителями скандалю. Но односельчане-то знали, что все это - ложь. А потом меня избрали председателем сельсовета. С этого и началась моя политическая карьера.

И. Т. В начале 90-х гг. газеты писали о массовых акциях протеста коренного населения Приморского края, вызванных решением администрации края передать в аренду лесозаготовительным предприятиям девственные леса в бассейнах рек Бикин и Самарга. Это ваши родные места, и события эти, должно быть, вам памятны?

П. С. Еще бы! В те годы я возглавлял национальную общину Бикина, а общину Самарги - мой товарищ. Удэгейцы и бикинские нанайцы были категорически против промышленного освоения их земель, ведь с утратой леса они теряли возможность вести традиционный образ жизни, а значит - теряли себя. На сходе общин было принято решение стоять, как говорится, "до последнего". Надо сказать, что действия общины Самарги с самого начала были более решительными, они постоянно шли на шаг впереди бикинцев. Это, конечно, было в духе времени и очень импонировало журналистам. Я же и тогда считал и сейчас считаю, что переходить к "военным" действиям нужно только тогда, когда исчерпаны возможности отстоять свои права в суде или путем переговоров. Ко мне тогда приезжали "горячие головы" из природоохранных организаций, обвиняли в нерешительности и даже в том, что я продался властям. А мы не бездействовали, мы разработали план развития района, альтернативный тому, что предлагали краевые власти и лесопромышленники. И только когда другого выхода не было, начали акции протеста: организовали пикеты у здания администрации Приморского края во Владивостоке, с помощью шахтеров, предоставивших нам средства авиации, забросили наших охотников в тайгу, и они перекрыли лесовозные дороги. Нам в наших акциях очень помогли и жители края, и международная общественность, и уссурийские казаки. Без их поддержки нам пришлось бы очень нелегко. В итоге мы тогда отстояли леса и Бикина, и Самарги, хотя решение по Самарге было принято первым. Кстати сказать, на наши леса тогда покушалась кубинская лесозаготовительная компания, несколько лет до того работавшая в Хабаровском крае.

И. Т. Но победа оказалась не окончательной? Ведь история повторилась, и в 2001 г. леса Самарги были выставлены властями Приморья на торги и переданы в аренду сроком на 25 лет лесозаготовительной компании "Тернейлес"?

П. С. В настоящее время заключено соглашение между Ассоциацией коренных малочисленных народов Приморского края и лесозаготовителями, определяющее взаимоотношения между лесозаготовительной компанией и коренными народами, а в Самарге заключено соглашение между компанией "Тернейлес" и общиной села Агзу, согласно которому компанией решаются вопросы компенсационных выплат нашим охотникам, выполняются обязательства компании по социальному и экономическому развитию общины Агзу, записаны обязательства сторон по природоохранным мероприятиям и пр.

И. Т. На Ваш взгляд, это справедливое соглашение, оно полностью удовлетворяет все стороны?

П. С. Сложный вопрос. Наша Ассоциация принимала активное участие в процессе переговоров, и если говорить откровенно, то самой большой проблемой этих переговоров была позиция общины села Агзу. Лично я против любого промышленного освоения наших земель, и за Бикин мы будем стоять твердо. Но мы очень хорошо осознаем, что стоит за таким решением: не будет дополнительных денег, рабочих мест и т. д. Коренное население Бикина сознательно пошло на это, люди были едины в своем решении. И власти ничего не смогли сделать, ведь можно наказать или запугать одного человека, двух, десятерых, но весь народ - невозможно, не те времена. А вот в Самарге ситуация другая, жители села Агзу пока не готовы взять собственную судьбу в свои руки.

Там очень сложная социально-экономическая обстановка - маленькое село, безработица, беспросветная нищета, пьянство, молодежь уезжает в город, последние двенадцать лет там ничего не строилось, все рушится, а люди продолжают считать, что им кто-то чего-то должен, ждут манны небесной. Мне там прямо заявляли: "Что нам дает Ассоциация? Вот приезжал представитель компании, он нам продукты для детского садика и школы привез, а ты приехал с пустыми руками". После этого я встречался с гендиректором "Тернейлеса" и прямо высказал ему свои претензии. Он твердо пообещал мне, что подобного не повторится, так как считает, что с коренными народами надо вести цивилизованные переговоры, а не подкупать расположение членов общины подачками. Так что переговоры будут продолжены.

Повторяю, что лично я против любого промышленного освоения наших земель, и если людям моей родной общины будет совсем тяжело, я готов бросить все дела и присоединиться к ним. Я готов убеждать людей, высказывать свое собственное мнение, но идти против воли своего народа я не могу.

И. Т. Каков официальный статус спорных территорий?

П. С. Среднее течение р. Бикин - орехопромысловая зона, территория традиционного природопользования, верховье имеет статус заказника регионального уровня.

Надо сказать, что еще до принятия в 1999 г. Федерального закона о территориях традиционного природопользования в районах проживания коренных малочисленных народов было создано около 100 таких территорий на основании региональных законов или постановлений. Каждый регион сам составлял положение об этих территориях, поэтому режим их охраны и использования сильно различается в разных регионах. Наибольшее число таких территорий было создано в Хабаровском крае, при этом промышленное их освоение не было запрещено, но разрешается только с согласия коренных народов. В Приморье согласно до сих пор не отмененному Положению, принятому на Краевом Совете в 1993 г., на таких землях запрещена любая промышленная деятельность, не связанная с традиционной деятельностью коренных народов. Беда в том, что, несмотря на принятие соответствующих федеральных законов, до сих пор отсутствуют реальные механизмы для их реализации, отсутствует нормативно-правовая база.

И. Т. Неправительственные экологические и природоохранные организации принимают участие в создании территорий традиционного природопользования?

П. С. Конечно. В Приморском крае мы их проектировали в самом тесном сотрудничестве со специалистами из экологических НПО. Мы высказывали свои пожелания, а специалисты помогали разработать положения, подготовить юридические документы, пройти все согласования. Неоценима их помощь и тогда, когда коренным народам приходится отстаивать свои права, как это было на Бикине и Самарге. Так что сотрудничество у нас самое тесное. Надо, правда, сказать, что после событий в Самарге между нами и "зелеными", принимавшими участие в переговорах, пробежала трещина. Не отрицаю, мы должны были более оперативно информировать наших союзников обо всех наших действиях, чтобы не возникало недопонимания. Думаю, эти проблемы разрешимые. Но, знаете, "зеленые" "зеленым" - рознь. Должен откровенно сказать, что в Приморье есть природоохранные организации, чьи действия попросту оскорбляют достоинство коренных жителей и дискредитируют в их глазах саму идею охраны природы. Их члены под видом проведения рейдов по борьбе с браконьерством или сбора данных о добыче редких видов животных позволяют себе врываться ночью в охотничьи избушки, ослепляют охотников фарами, требуют показать, что он добыл, снимают все происходящее на видеокамеру. И это происходит не на территориях заповедников, а на территориях традиционного природопользования, на охотничьих участках местного населения. Эти люди не признают базовых принципов прав коренных народов, зато хорошо знают менталитет удэгейцев и нанайцев, ведь это очень мирный таежный народ. Как можем мы считать нашими союзниками людей, которые нас не уважают?

И. Т. Трудно с вами не согласиться. Но, наверное, браконьеры есть и среди коренного населения. Например, численность кабарги в ваших краях сокращается не только из-за уничтожения мест ее обитания, но и из-за пресса охоты, в том числе и незаконными способами. Или в этом повинны только китайцы и прочие заезжие браконьеры?

П. С. Приходится признать, что в этом есть, конечно, и "заслуга" удэгейцев. Среди наших охотников встречаются такие, что живут по принципу "после нас и трава не расти", хотя большинство на своих охотничьих участках ничего подобного не допускают. Я на сходах общин всегда говорю: "Вы - хозяева на своей земле, а значит, и вести себя должны по-хозяйски, осознавать свою ответственность. Если ты оставишь своим детям и внукам разоренные охотничьи угодья - какой ты хозяин? Тогда нечего и требовать каких-то особых прав и привилегий". С другой стороны, искоренить браконьерство в наших краях никто не сможет лучше самих же охотников из коренного населения. Поэтому недавно Ассоциация обратилась к федеральным властям с предложением создать на территориях традиционного природопользования бригады охотинспекторов из коренных жителей, наделив их всеми необходимыми полномочиями.

И. Т. Им нелегко придется, ведь среди нарушителей могут оказаться друзья, родственники, односельчане.

П. С. А никто и не говорит, что хозяином быть просто.

И. Т. Но кроме браконьерства существует и другая проблема, связанная с традиционным природопользованием. Ведь на смену луку и стрелам давно пришли карабины с оптическим прицелом, коренные охотники и рыбаки пользуются снегоходами, катерами под мощными моторами. И всегда существует соблазн добыть побольше рыбы и зверя, чтобы не только прокормиться, но и денег заработать, что естественно при нынешней экономической ситуации, когда многие коренные народы живут у черты бедности. Можно ли в такой ситуации добиться того, чтобы традиционное природопользование оставалось неистощительным, как это было долгие века, и можно ли вообще современные способы охоты и рыбной ловли считать традиционными?

П. С. Прогресс остановить невозможно, лук и стрелы тоже когда-то пришли на смену более примитивным орудиям охоты. Поэтому сама охота - это вид традиционного природопользования, а способы охоты могут изменяться, совершенствоваться. Но вы совершенно правы в том, что в таком случае при неконтролируемой охоте ряд видов может сократить численность или оказаться на грани уничтожения. Поэтому обязательно на территориях традиционного природопользования должен быть налажен контроль численности охотничьих видов животных, определены допустимые нормы изъятия, иначе мы можем, как говорится, подрубить сук, на котором сидим.

Коренные народы обладают глубокими знаниями о жизни тайги и ее обитателей, наши охотники знают, сколько и каких животных обитают на их участках, особенно если это касается оседлых видов, таких, как, например, та же кабарга. Но чтобы оценить ситуацию в целом, таких знаний может и не хватить. И в этом нам опять-таки необходима помощь специалистов - зоологов, экологов. Мы готовы к сотрудничеству. Например, наши охотники-удэгейцы принимали самое активное участие в учете численности тигров, организованном международными и российскими организациями. Приезжали координаторы, подробно объясняли, как и что надо делать, а главными исполнителями были местные жители. И учеты копытных - кабарги, изюбра, лося - мы регулярно проводим. Здесь открывается самое широкое поле для совместной деятельности коренного населения и природоохранных организаций, а одна из важнейших задач Ассоциации - налаживать такие контакты и разъяснять коренным народам, что эта работа необходима, чтобы мы могли с полным правом говорить о том, что традиционное природопользование - это именно то природопользование, которое позволяет сохранить природу.

И. Т. Значит, несмотря на возникающие порой трения и разногласия между "зелеными" и коренными народами, отстаивающими свое право на традиционный образ жизни, много точек соприкосновения?

П. С. Я считаю, что мы - союзники и стратегические партнеры. Ведь коренные народы - именно та часть общества, которая не просто по зову души, а самым кровным образом заинтересована в сохранении природы, своей исконной среды обитания. И помощь специалистов в области охраны природы и неправительственных общественных организаций для нас неоценима. За ними - и необходимые нам знания, и определенный вес в обществе, и умение привлечь внимание широкой общественности к проблемам сохранения природы и найти спонсоров. Наш союз особенно важен в нынешние времена, когда проблемы охраны природы мало интересуют властные структуры. Еще раз повторю, что мы открыты для сотрудничества, а трения и разногласия между единомышленниками всегда можно преодолеть.

<< | содержание | вверх | >>