| архив | содержание |

| загрузить номер (PDF-файл; 300 Kb) |

«ОХРАНЯЕМЫЕ ВИДЫ»

БАЙКАЛЬСКИЕ ОРЛЫ – ДАЛЕКИЕ, МАЛО КОМУ ИНТЕРЕСНЫЕ, ВЫМИРАЮЩИЕ

В. В. Рябцев, канд. биол. наук,
Прибайкальский национальный парк

Фото В. Рябцева

Так получилось, что с 1978 г. и до нынешнего дня орел–могильник (Aquila heliaca) является основным объектом моих орнитологических исследований. В иные сезоны наблюдения велись весьма интенсивно, в другие носили случайный характер, бывали и перерывы на 2-3 года. В конечном же итоге самая восточная – “байкальская” – популяция вида, населяющая лесостепи Иркутской области, Усть-Ордынского Бурятского национального округа, Республики Бурятия, является, вероятно, самой изученной в России. Весьма подробно исследована экология байкальских могильников, прослежены изменения численности за почти 40–летний период, с помощью спутникового радиослежения выяснены миграционный путь и район зимовки.

Существуют очень серьезные опасения за будущее данной популяции. Для 1960–х годов ее численность в Прибайкалье (без Бурятии) оценена в 300 пар, в начале 1980-х по моим данным она составляла 150—200 пар, а в 1999 г. – лишь 40 пар. Этот процесс сокращения численности продолжался и в последующие годы. Полагаю, что к 2004 г. сохранилось примерно 20-30 пар этих птиц.

Что же явилось причиной? Условия обитания могильника в последние годы не ухудшились. Особенно наглядна ситуация в Байкальской котловине, где за последние десятилетия почти не сократилась площадь местообитаний вида, не применялись пестициды, в наибольшей степени сохранилось древнее благожелательное отношение к орлам населения и поэтому почти нет негативного влияния фактора беспокойства. Но за период с 1982 по 2004 г. количество орлиных пар сократилось здесь с 16-19 до двух.

Наиболее вероятным объяснением являются неблагоприятные изменения в местах зимовки. Это плато Юньнань в юго-западной части Китая, примыкающие горные районы восточной Бирмы и северного Таиланда. Именно здесь следует искать причины резкого сокращения байкальской популяции могильника. Начиная с 2000 г. я предпринимал попытки организовать экспедицию в Юньнань. Удалось установить контакты с китайскими специалистами, выразившими заинтересованность в исследовании этой проблемы. В 2001-2002 гг. мы независимо друг от друга искали российские и китайские источники финансирования. Увы, неудачно. Осенью 2001 г. я был очень близок к успеху – заявка прошла в Иркутский областной экологический фонд. Два месяца готовил документы для подписания договора, но на самом последнем этапе (подпись зам. губернатора) все сорвалось из-за ошибки юристов, а спустя 2 недели губернатор ликвидировал и сам фонд.

Могильнику посвящены 18 научных и 19 научно–популярных моих публикаций, включая книгу “Орлы Байкала”. Подавляющее большинство их относится к 1996-2004 гг. Пора уже оценить, какой отклик принесла вся эта работа, каковы ее слабые места, что требуется для решения проблемы в практической плоскости.

Эколого-просветительская деятельность была небезуспешна. По крайней мере о проблеме наслышаны региональные СМИ, любители природы. Кроме публикаций в прессе (включая и десятки в Интернете) было весьма много “новостных” телевизионных сюжетов, местным телеканалом был снят видеофильм, прошла фотовыставка. Нередки звонки от людей, желающих рассказать о встречах орлов и других хищных птиц, находках их гнезд, о погибших птицах. Но, конечно, для решения проблемы этого совершенно недостаточно. Необходимы конкретные шаги на государственном уровне, призванные привлечь внимание официального Китая, продемонстрировать ему, что судьба мигрирующих птиц вообще и конкретной орлиной популяции в частности России небезразлична. Общеизвестно, что именно из-за неблагополучия на китайских зимовках в Восточной Сибири резко сократилась численность гусей, чирка-клоктуна. Эти примеры – лишь вершина айсберга проблемы гибели сибирских птиц на зимовках в Юго-Восточной и Южной Азии. Огромная численность населения в этом регионе, разрушение природных ландшафтов, безудержная химизация сельского хозяйства, сильнейший пресс охоты с применением всевозможных ловушек, сетей и даже ядов – все это уже многие годы ведет к непрерывному падению численности многих сибирских перелетных птиц. Необходимы официальные запросы правительству Китая, заключение российско-китайской конвенции об охране перелетных птиц, совместные программы по спасению гибнущих видов, подвидов, популяций.

Однако от нашего государства не приходится ждать реальной помощи по спасению мигрирующих птиц. Особенно в последние годы, когда государственные природоохранные структуры постоянно реформируются и не выходят из глубочайшего кризиса. Тогдашнему руководителю российских ООПТ В. Б. Степаницкому в 2000-2002 гг. я пару раз рассказывал об орлином неблагополучии, но ответная реакция ясно свидетельствовала – с этой стороны поддержки сейчас ждать не приходится. Что и понятно. Свои, российские, ООПТ государство не сегодня завтра разорит и уничтожит, чего уж ему о “китайской природе” беспокоиться.

С государственной поддержкой все ясно. Но есть ещу международные природоохранные фонды. Насколько реальна их помощь, если речь идет об охране редкой птицы в Сибири? Обращался я и в Московское представительство WWF, и в Гринпис с его Байкальской программой, но, увы, эти природоохранные организации не смогли уделить внимания проблеме сохранения “штучных” орлов.

Впрочем, в этом плане отнюдь не все плохо. Общество защиты диких птиц Японии в 1998-1999 гг. передало мне спутниковые передатчики и оплатило их радиослежение. Общественная организация Байкальская экологическая волна оплатила мои поездки в Хабаровск за этими радиопередатчиками. Фонд МакАртуров в 1999 г. выделил индивидуальный грант, в течение нескольких лет очень способствовавший моей работе. Были и другие, небольшие, гранты. Благодаря этому финансированию удалось провести исследования в 1997—2004 гг., проделать большую эколого–просветительскую работу. Конечно, хотелось бы большего, но тут уж основная вина, наверное, лежит на мне самом – так и не научился “фандрайзингу”. Поэтому до сих пор не удается найти деньги для экспедиции в Юньнань.

Кроме фондов есть еще и коллеги-орнитологи, чья поддержка крайне необходима. Именно им адресовались 18 моих научных публикаций. В основном это были весьма обширные статьи, опубликованные в таких журналах, как “Вестник ЛГУ”, “Экология”, “Охота и охотничье хозяйство”, две – в сборнике “Королевский орел”, целиком посвященном могильнику. Кажется, они не должны были бы остаться незамеченными. Каков же резонанс этих публикаций в орнитологической среде? Более чем скромный. Конечно, речь идет лишь об одной популяции редкого, но широко распространенного вида, причем сравнительно благополучного в ряде регионов России. Вероятно, поэтому у орнитологического сообщества большой озабоченности нет, а в научной и природоохранной литературе упоминаний о крахе восточной популяции могильника очень мало. Например, в Красной книге РФ (животные), вышедшей в 2001 г., в соответствующем очерке очень кратко приведены устаревшие данные о двух–трехкратном снижении численности “на некоторых участках Предбайкалья”. Вряд ли такие сведения могут кого–либо встревожить. Правда, в “Красной книге птиц Азии” (Collar et al., 2001) в видовом очерке о могильнике именно по байкальской популяции представлен самый большой объем информации, в том числе и тревожной, но я сам ее и предоставил составителям. Зато если взять, к примеру, сравнительно недавнюю статью В. Белика, В. Галушина, Д. Богомолова “Results of the Imperial Eagle (Aquila heliaca) project in Russia during 1996 and 1997” в журнале “Aquila” (2002, т. 107-108), то каких–либо упоминаний о байкальской популяции в ней нет. Конечно, проект был посвящен лишь Европейской России. Но неужели нельзя было уделить строку и сообщить о кризисе самой восточной популяции вида, тем более, что несколько слов все–таки сказано о моих исследованиях, но только тех, что касаются взаимоотношений прибайкальских бурят с орлами.

Хочу, чтобы меня поняли правильно: дело не в обиде (“не уважают, не цитируют”). Но где же, как не на страницах именно этого журнального номера, заполненного статьями о могильнике в европейских странах от Балкан до Урала, было бы уместно сообщить многим ныне живущим “орлиным радетелям” о катастрофическом сокращении одной из крупнейших популяций? Ведь это был бы прекрасный способ донести тревогу за судьбу орлиной популяции именно до тех, у кого она может найти отклик. И почему подобную тревогу столь трудно пробудить у прекрасно информированных российских коллег? Неужели их интересуют и волнуют лишь объекты собственных исследований?

Я убежден, что при каждом удобном случае следует доводить до наших европейских и американских коллег информацию о неблагополучии зимовок сибирских птиц. Их помощь крайне нужна для того, чтобы заставить “официальный” Китай признать существование этой проблемы.

Теперь о Союзе охраны птиц России (СОПР), под эгидой которого и был выполнен упомянутый выше проект по могильнику для Европейской России. Казалось бы, кому в нынешней России, как не этой общественной организации, быть главным “птичьим заступником”? В отношении байкальских орлов – не стал. Получая мои отчеты и письма, московский офис СОПР никак на них не реагировал. Что ж, сотрудников в офисе мало, финансов еще меньше, а птиц в России, нуждающихся в неотложной защите, очень много. Всем не поможешь и всем не ответишь.

Но проблема гибели сибирских птиц на зимовках (в первую очередь китайских) очень серьезна. Она непосредственно влияет на большую часть местной орнитофауны, затрагивает интересы почти всех сибирских орнитологов и любителей птиц.

Сделал ли что–либо реальное СОПР для ее разрешения? Я ничего об этом не слышал. Может быть, это связано с моей плохой осведомленностью, но думаю, что причина в ином. На мой взгляд, нынешнее неблагополучие в СОПР, когда региональные отделения ожесточенно спорят с “москвичами”, как в капле воды отражает в себе общероссийский кризис, порожденный серьезнейшим конфликтом регионов и федерального центра. Став “государством в государстве”, живя в совершенно особых условиях, имея иной уровень жизни, Москва и ее жители в значительной степени потеряли связи с остальной Россией. Москва живет по своим “понятиям”, имеет свои особые интересы. А интересы окраин, регионов ей малопонятны и не близки. Вот и для московского офиса и руководства СОПР, для многих столичных орнитологов Сибирь “неприоритетна”, а точнее – малоинтересна, безразлична. Она не слишком удобна “европейцам” для полевых исследований – ехать далеко и дорого, а “глобально редких видов”, на охрану которых реально получение зарубежной помощи, на ее огромных просторах немного (по крайней мере значительно меньше, чем на Дальнем Востоке). Неудивительно, что про Сибирь постоянно забывают, в отношении ее птиц все чаще ошибаются. Пример – включение в последнюю редакцию Красной книги РФ европейских и дальневосточных популяций большого подорлика. Сибирские проигнорированы, хотя их состояние (по крайней мере в Восточной Сибири) намного хуже, чем, например, в Приамурье. О чем имеются публикации, в том числе и мои. Сибирские орнитологи теперь редкие гости на проводимых в европейской части страны конференциях и совещаниях, поэтому их тревоги озвучиваются нечасто.

Такова моя точка зрения на причины малого интереса руководства СОПР, да и вообще орнитологов европейской части страны к сибирским птицам. И нынешнее положение дел на всех уровнях не внушает оптимизма. Сибирь не может служить надежным тылом для федерального центра, осуществляющего в отношении ее самую настоящую колониальную политику. Сибирские любители птиц вряд ли станут всерьез поддерживать организацию, игнорирующую нужды их регионов.

Рисунок И. Филус

А между тем проблемы охраны сибирской орнитофауны заслуживают самого серьезного внимания и помощи со стороны СОПР. И сибирским орнитологам в настоящее время также только с этой стороны и остается надеяться на помощь. Ведь другой организации, “болеющей” за птиц, в России нет.

Каковы же перспективы “байкальских” могильников? Есть надежда, что их численность хоть на низком уровне, но стабилизируется. Некоторый оптимизм внушают данные И. Н. Фефелова, согласно которым самая западная в байкальской популяции могильника гнездовая группировка, населяющая Зиминско-Куйтунские лесостепи (Иркутская область) в 2002-2004 гг., в отличие от обитающих в остальных лесостепных районах Предбайкалья имела стабильную численность. Здесь гнездится не менее четырех пар орлов. Возможно, они зимуют на территории одного из трех национальных парков, расположенных в Юньнани, и не подвергаются воздействию негативных факторов, губительно сказывающихся на основной части популяции.

Тем не менее вероятность полного и скорого вымирания самой восточной популяции могильника весьма велика. Знаменательно, что этот орел связывает между собой два объекта Всемирного природного наследия ЮНЕСКО, удаленные друг от друга более чем на 4 тыс. км, – озеро Байкал и плато Юньнань.

P. S. Летом 2005 г. мы с иркутским кинооператором Сергеем Марковым снимаем хроникально-документальный видеофильм “Царь-птица”, посвященный орлам-могильникам Прибайкалья. Спасибо Комитету по кинематографии РФ за финансирование съемок. Было бы совсем замечательно, если бы он обеспечил и показ фильма по телевидению!

<< | содержание | вверх | >>