| архив | содержание |

| загрузить номер (PDF - файл; 420Kb) |

«ЗАПОВЕДНЫЕ БУДНИ»

ЗИМНИЕ ЗАРИСОВКИ ИЗ ХИНГАНСКОГО ЗАПОВЕДНИКА

А. И. Антонов,
Хинганский заповедник

В Амурской области зима. Сотрудники Хинганского заповедника ждут первого декабрьского снегопада, чтобы пойти на зимний маршрутный учет (сокращенно ЗМУ) звериных следов. Мероприятие это традиционное, ежегодно вносится в план научной работы заповедника и осуществляется как инспекторами охраны, так и научными сотрудниками всех направлений, однако отношение к этому традиционному делу у заповедных людей всегда особое, трепетное. Задолго до выхода на учеты его участники тщательно ремонтируют зимнюю полевую одежду, неизменно побитую молью за несколько месяцев летнего хранения, подбирают подходящую обувь, проверяют надежность лыжных креплений, совершая непродолжительные экскурсии в ближайших окрестностях поселка. Научный сотрудник Михаил, ответственный за прием электронных сообщений и выход в Интернет, внимательно следит за сводкой погодных новостей, чтобы первым сообщить о приближающемся снегопаде и сроках его окончания, что позволит спланировать начало учетных работ.

Больше всех предварительной работы, связанной с ЗМУ, у замдиректора по НИР Сергея. Он охотовед по специальности и прекрасно ориентируется в методиках мониторинга диких животных. Заблаговременно Сергей распределяет исполнителей по стационарным учетным маршрутам, проводит инструктаж по технике безопасности для новичков, дает наставления водителям, забрасывающим группы учетчиков в исходные точки, старается предвидеть и предупредить любые неожиданности зимних полевых.

Наконец приходит знаменательное утро выезда на маршруты. Будильники у исполнителей звонят раньше обычного, рюкзаки подготовлены с вечера, верные жены провожают мужей в суровый поход. Впрочем, иные женщины из числа сотрудников заповедника и сами участвуют в ЗМУ наравне с мужчинами, энтузиазма им не занимать.

Одна из таких заповедных «железных леди», Ирина, входит в наш отряд исполнителей ЗМУ на так называемом «основном» маршруте, проложенном по центральной, самой малопосещаемой, части заповедной территории. Всего в нашей группе — четверо. Кроме Ирины, в нее входят шеф научного отдела Сергей, разносторонне одаренный научный сотрудник Вячеслав и специалист по птицам — ваш покорнейший слуга. За два дня нам предстоит пройти учетными маршрутами не один десяток километров. Естественно, чтобы успеть сделать это в срок, мы должны будем разделяться по двое. Мне посчастливилось работать в паре с Сергеем. Из нас он, без сомнения, самый опытный знаток звериных следов и повадок. За время своей преддипломной практики, посвященной изучению крупных хищников Хинганского заповедника — рыси и волка — он изучил здесь каждую складку местности, пройдя по учетным маршрутам более тысячи километров! Неплохо ориентируется на территории заповедшика и Вячеслав, ему доверили сопровождать Ирину, ценнейшего гидробиолога. Было бы несправедливо забыть и еще одного соучастника нашего похода. Это Самсон — собака породы миттельшнауцер, или, в переводе с западных наречий, «средний мордач». Он скрасит наш досуг своими смешными выходками.

С погодой нынче повезло. Температура всего лишь немного ниже нуля вместо тридцати–сорокаградусного мороза, наиболее обычного спутника декабрьских учетных работ. Несколько ослабленные продолжительной конторской работой за компьютером (основной полевой сезон у большинства сотрудников заканчивается в конце лета), мы тем не менее упрямо и не без удовольствия прокладываем широкий лыжный след по нетронутому снежному покрову речных падей и водораздельных хребтов. В первый день мы с Сергеем и Самсоном идем по дубнякам, а Слава с Ириной — по хвойникам. Наш маршрут длиннее, но положе. Вечером запланированы встреча и ночевка на одном зимовье.

А вот и первый след. Не сразу соображаем, что это прошел не изюбрь, а крупный кабан–одиночка. Длина шага у них практически одинакова, и лишь по четким отпечаткам копыт в одном из следовых «стаканов» удается распознать видовую принадлежность следа. Сергей с удовлетворением отмечает увеличение численности косули, маньчжурского зайца. А вот изюбря, напротив, кажется, стало меньше. Впрочем, считая следы животных, не следует забывать, что их количество зависит не только от численности зверей, но и от их активности, которая, в свою очередь, может быть связана с кормностью угодий, с глубиной снежного покрова, а также сезонными особенностями поведения. Чтобы от показателя количества следов перейти к показателю численности зверя, требуется знание величины его так называемого суточного хода. Для этого проводятся специальные дополнительные исследования.

Вот наша лыжня пересекает дорожку следов какого-то хищника. Не особенно разобравшись, я предположил, что прошли волки, однако Сергей, показывая на аккуратный следовой стакан, меня поправляет — рыси! Некоторое время тратим на то, чтобы разобраться, сколько животных прошло. Для этого идем по следам в надежде увидеть, где следовая дорожка разделяется — удваивается, а может быть, утраивается. Оказалось, что здесь прошло не меньше двух рысей, по всей видимости, самка с сеголетком. Сергей говорит, что это первый случай размножения рыси за несколько последних лет низкой численности зайца. Интересно, насколько тесно связан успех размножения хищника с обилием его основной жертвы. По всей видимости, не все самки в состоянии добывать косуль в количестве необходимом, чтобы прокормить потомство, хотя известны и такие случаи. Заяц же, когда численность его высока, — доступный и надежный объект питания рыси Хинганского заповедника.

В вершине талого ручья располагаемся на обеденное чаепитие. К сожалению, декабрьский день короток, и на продолжительный отдых рассчитывать не приходится. Тем более обидно поторапливаться, когда крайне необычная для амурского декабря погода позволяет провести полчасика в приятной послеобеденной неге и натурфилософской задумчивости. Однако нам не до сиест и философий — пора продолжать считать следы.

Всего несколько километров отделяло нас от базового кордона, когда на заповедный лес опустились вечерние сумерки. Учет пришлось доделывать уже в темноте, пользуясь фонариком. К избушке подошли порядком уставшие, однако расслабляться было еще не время. Лишь после выполнения обязательного ритуала бытовых хлопот мы смогли взглянуть на окружающую нас действительность с другой стороны — со стороны человека отдыхающего. От времени перехода к приятной поре сновидений нас отделяло только не менее приятное время подведения итогов рабочего дня и вечерних бесед на отвлеченные темы.

Новый день запланированных работ начался с кружки ячменного кофе и снегопада. Если первое было, без сомнения, приятно, то второе обстоятельство заставляло всерьез задуматься о дальнейшем планировании действий, поскольку грозило срывом учета следовых отпечатков.

Понадеявшись на благорасположение местных духов, мы все же начинаем дневной маршрут. Снегопад, вначале обеливший всю округу, постепенно стих, и погода как будто уступила дерзости естествоиспытателей. Наш с Сергеем маршрут пролегал на этот раз по заваленным буреломом и зарастающим буйным подростом хвойникам. Идти было несколько тяжелее как из–за накопившейся со вчерашнего дня усталости, так и из–за более сложного рельефа хвойного леса. Подбитые камусом лыжи оказались незаменимы в преодолении глубоких распадков и крутых взлобков, попадающихся нам на пути. Больше проблем сегодня и с учетом следов — выпавшая с утра пороша слегка затушевала контуры отпечатков звериных лап. Однако непреодолимых проблем не возникает, и мы продолжаем сминать сугробы в поисках новых тайн дикой природы и их разгадок.

Вот и сюрприз. Однако вовсе не приятный. В сердце заповедной территории найдены искусственный солонец и браконьерская сидьба рядом с ним. Осмотрев находку и внеся ее координаты в GPS–навигатор, двигаемся дальше, обсуждая перспективы организации оперативного рейда с целью захвата наглеца, позарившегося на охраняемую фауну.

В долинном широколиственном лесу обращаем внимание на большое количество заломанных вершин у черемухи Маака. Это дело лап белогрудого медведя! По всей видимости, уходящий год выдался урожайным на черемуху, вот белогрудка, любитель экзотических ягод, и жировал–наедался.

Птиц зимой в заповеднике остается мало — суров местный климат для большинства пернатых. Чаще всего попадаются на глаза юркие буроголовые гаички, иначе называемые пухляками. Зимний день короток, поэтому, чтобы не остаться голодными на ночь, им приходится торопиться в поисках зимующих насекомых, питательных семян хвойных деревьев и другого корма. Кое–где из сугробов выпархивают рябчики. Они по–своему приспособились к низким температурам, пережидая особенно лютые морозы в подснежных норах.

До поселка Кундур, конечного пункта нашего маршрута, остаются считанные километры. Но как долго они тянутся после многокилометрового перехода по заваленной снегом тайге! Сергей выглядит бодрее, бежит далеко впереди и временами теряется из виду за очередным поворотом лесной дороги. Морозный сумеречный туман, опустившись на плечи, проникает под одежду, заставляя живее двигать лыжами и чаще вспоминать про горячий домашний ужин и костровой комфорт вечернего бивака. Появляется, впрочем, и легкая грусть от предстоящего расставания с миром леса и его обитателей, живущих по своим законам, в которых нет места мелкой, но самонадеянной человеческой суете.

<< | содержание | вверх | >>