| архив | содержание |

| загрузить номер (PDF - файл; 2,2Mb) |

«У книжной полки»

ФЕНОМЕН НИКОЛАЯ РЕЙМЕРСА

Б. Миркин,
Уфимский государственный университет

Рождение “макроэкологии” — широкого междисциплинарного комплекса знаний об отношениях организмов (и в первую очередь человека) и условий среды в России носило характер взрыва. Причем особенно активно процессы формирования рядов экологов, общественных и государственных структур, ориентированных на формулирование (реже решение) экологических задач и наработка теоретического багажа концепций происходили в годы перестройки и экономических реформ, т.е. начиная с конца 80-х годов.

Взрывной волной из глубин науки и общества на поверхность выплеснулся самый гетерогенный человеческий материал, который был насыщен “революционными Хлестаковыми”, “революционными Чичиковыми” (по выражению Н. Бердяева) и даже “революционными Шариковыми” (по М. Булгакову). И все-таки рождение российской экологии состоялось благодаря нескольким по-настоящему ярким личностям. И среди них, безусловно, — Николай Реймерс, являвший собой пример “обнаженного нерва” экологической ситуации в России. Написавший предисловие к рецензируемой книге Н. Н. Моисеев говорит о том, что “...Н. Ф. Реймерс был своего рода образцом служения науке и научной истине, он посвятил ей всю сознательную жизнь до последнего вздоха”.

Он прожил сравнительно недолгую жизнь, но сделал за это время столько, что можно говорить о феномене Реймерса — человека, гражданина и ученого. И рассказать об этом феномене в назидание современникам и потомкам было нужно, причем не превращая его в идола, а достаточно реалистически описав белые и черные страницы его жизни (не утаивая того, что далеко не простой и даже конфликтный характер Реймерса был причиной многих неприятностей). Эту задачу и взялся решить Ф. Р. Штильмарк, известный как автор ряда превосходных популярных и научных книг о заповедном деле , написанных столь художественно, что ученый-природо-охранник был принят в Союз российских литераторов. В качестве приложения в книгу включены списки основных дат жизни и деятельности, основных общественных обязанностей и нагрузок, сведения об участии в научных конференциях и совещаниях, библиография научных трудов и некоторые материалы из архива ученого (“Экологический манифест”, “Экология для директора”, письмо “Президенту Бразилии, всему мировому сообществу” и др.).

Рецензируемая книга рассказывает не только о Реймерсе, но и о времени, в котором он формировался и жил, а время это было насыщено потрясениями — взлет Лысенко и его “победа” над биологией на сессии ВАСХНИЛ в 1948 г., период застоя и формирования жесткой военизированной системы в науке, опиравшейся на “похвальное единомыслие” “единых советских научных школ”, и наконец полный противоречий период перестройки и экономических реформ. При этом неслучайно, что невостребованный и гонимый в застойное время Реймерс именно в годы демократизации общества оказался востребованным и лихорадочно спешил реализовать свой научный и гражданский потенциал.

Рассказывая о герое своей книги (ее смело можно назвать повестью), Ф. Штильмарк вынужден писать и о себе через авторские оценки времени и поведения героя, с которым его связывали долгие годы дружеских отношений и научного сотрудничества. В текст включено много цитат из писем Ф. Штильмарку и другим корреспондентам, записей из дневников. Нередко в цитатах дается нелицеприятная оценка недавно ушедшим или еще живущим коллегам. Публиковать такого рода материалы было известной смелостью со стороны автора, но эти цитаты как нельзя точно выражают характер Н. Ф. Реймерса.

Предваряя общую оценку книги, отметим, что, несмотря на обильную фактологию (автор авансирует “строго документальное описание жизненного пути Николая Федоровича”), она написана легко, на одном дыхании, и на одном дыхании ее следует читать, чтобы почувствовать накал многочисленных перипетий биографии героя.

Рассказ о Н. Реймерсе Ф. Штильмарк начинает с выявления его родословной, которая уходит корнями во времена Петра Первого, пригласившего в Россию для ее “европеизации” ученых мужей из Германии, Голландии и Швеции. Отец Н. Ф. Реймерса — Федор Эдуардович, крупный физиолог растений, считал, что их “...род происхождения не то шведского, не то голландского”. Во всяком случае, научная карьера Реймерса-младшего была предопределена и элитарным генотипом, и фенотипом — воспитанием в семье ученого. Что касается социальной составляющей формирования фенотипа, то она начала “воспитывать” Реймерса уже со студенческой скамьи. На первом курсе Московского госуниверситета он познакомился с его новым деканом И. И. Презентом и вынужден был подписать своеобразную клятву на верность идеям “мичуринской биологии”, без чего в студенты не зачисляли.

Реймерс-старший в эти годы как “морганист-менделист” был лишен докторской степени и был вынужден повторно защищать диссертацию. И именно “пролысенковский климат” в столице начала 50-х годов был причиной переезда семьи Реймерсов в Иркутск и перехода Николая на второй курс Иркутского университета.

И далее вплоть до 1966 г., когда Реймерс вернулся в Москву, его деятельность была связана с Сибирью и Дальним Востоком, включая Сахалин. Там завершился домосковский период его научной биографии, полный напряженной работы зоолога-эколога, исследующего роль птиц, мелких млекопитающих и насекомых в организации экосистем бореальных лесов. Этот период был очень продуктивным, но полным конфликтов, служивших причиной частой смены мест работы и жительства. Несмотря на постоянные переезды, Реймерс вел интенсивные полевые исследования, результатом которых стало много статей и две монографии — о насекомоядных и грызунах Верхней Лены (1963), птицах и млекопитающих южной тайги и Средней Сибири (1966).

Конфликты Реймерса с сильными мира сего, т.е. с непосредственным и опосредованным начальством, Штильмарк называет войной с ветряными мельницами. Это вполне соответствовало ситуации тех лет: система академической и отраслевой науки была сильна, и не один Реймерс в эти годы пострадал от нежелания принимать правила игры, порой оскорбительные для творчески мыслящей личности.

Уже в этот период в творчестве Реймерса намечается переориентация научных интересов: от аутэкологии и популяционной экологии животных они постепенно смещаются к проблемам экологии человека. Вначале Реймерс занимается проблемой охраны природы и организации системы особо охраняемых природных территорий. Именно в это время он активно сотрудничает с автором книги, они совместно пишут монографию об особо охраняемых природных территориях, которая публикуется в 1978 г. Вскоре в ареале его интересов центральными становятся вопросы рационального природопользования (в особенности в сельскохозяйственных экосистемах), а затем и социальная экология как наука об отношениях общества и природы.

Столь широкий круг интересов побуждает Реймерса к упорядочению терминологии и системы понятий: он пишет две книги-словаря (“Природопользование” (1990) и “Популярный биологический словарь” (1991)), ставшие самыми популярными в широких кругах экологов и биологов. Этим фундаментальным изданиям предшествовали четыре “словаря-этюда” (1980, 1982, 1985,1986).

Наиболее знаменательный период биографии Реймерса начинается в 1966 г., когда он перебирается вначале в Московскую область (становится заместителем директора по науке Приокско-Террасного госзаповедника), а затем и в Москву (1968 г.), где дебютирует в качестве чиновника Главного управления по охране природы, заповедникам и охотничьему хозяйству МСХ СССР.

Впрочем, для работы чиновника Реймерс был не создан, и потому спустя год (и получив как чиновник приличную квартиру!) он возвращается на научную стезю. Ученый меняет несколько мест работы, пока не получает лабораторию в Центральном экономико-математическом институте АН СССР, куда его пригласил М. Я. Лемешев, активно участвует в общественной жизни столицы и России (с 1988 г. он — Президент Экологического союза СССР, затем РСФСР) и наконец за год до смерти (1992) становится деканом-организатором экологического факультета Московского независимого эколого-политологического университета.

Жизнь в московский период биографии Реймерса была прекрасна и трагична: он напоминал свечу, которая горела с двух концов. Состояние здоровья ухудшалось, ему делали одну операцию за другой (причем не только в Москве, но и в США; в одном из очерков он с грустным юмором сравнил идеальный порядок и оперативность в американском госпитале с условиями в нашей далеко не худшей академической больнице). И при этом Реймерс продолжал лихорадочно работать и участвовать в десятках семинаров, симпозиумов, научных конференций в разных концах России, в СНГ и за рубежом (хотя, к сожалению, в состав российской делегации из 180 человек на конференцию Рио-92 он не попал...).

Реймерс по-прежнему писал книгу за книгой, включая и наиболее фундаментальную монографию “Надежды на выживание человечества (концептуальная экология)” (1992), переизданную под заголовком “Экология (теории, законы, правила, принципы и гипотезы)” (1994). В эти годы его фамилия не сходит со страниц журналов “Наука и жизнь”, “Природа”, “Химия и жизнь” и др. и центральных газет. Он становится страстным трибуном — защитником природы и борцом за организацию экологического фронта ее защитников. И именно в этот продуктивнейший период творчества он умирает от перитонита.

Книга Ф. Штильмарка — биографическая повесть, и несмотря на то, что ее автор постоянно характеризует деятельность Реймерса как ученого, задача анализа его теоретического наследия в ней не ставилась. Лишь в последней главе “Жизнь после жизни” Штильмарк попытался оценить “живучесть” идей Реймерса. Рецензент не собирался обсуждать теоретические взгляды ушедшего, но поскольку этот вопрос все-таки поднят, несколько слов о теоретическом наследии Н. Ф. Реймерса сказать необходимо.

Для этого наследия характерна неровность, что связано с вулканическим научным темпераментом и работоспособностью вечного двигателя, которыми обладал Реймерс. Он остро чувствовал заказ времени на разработку концепции выживания человечества и ощущал неподготовленность научного сообщества россиян к исполнению этого заказа, ужасаясь бедламу, который создали набежавшие в экологию дилетанты.

Реймерс пытался один заполнить все пробелы в экологии и буквально мчался от проблем биологической экологии к социальной. Понятно, что сплошь и рядом он опирался на свой талант дедуктивного мышления, а его озарения не подтверждались фактическим материалом. В конце жизни он выучил английский язык, но зарубежной литературы должным образом все равно не знал, что, конечно, снижало качество его публикаций. Нередко его экология была просто эмоциональной.

Современная наука развивается столь стремительно, что времени для утверждения классиков просто не хватает. Безжалостная история просеивает наследие любого ученого и сохраняет лишь немногое из того, что он сделал. Поэтому нет оснований для обид Ф. Р. Штильмарка на ученых, которые не цитируют Реймерса, или на тех, кто высказал в его адрес жесткие критические замечания (в их число попал рецензент). Как пишет научный редактор книги В. В. Дёжкин, для того, чтобы произошел естественный процесс “кристаллизации учения Реймерса”, необходимо время.

Прогноз того, как пойдет этот процесс, сегодня дать сложно. Бесспорно одно: прометеевский образ Николая Реймерса, ученого-стоика, боровшегося за свои идеи и много сделавшего для становления российской экологии, войдет в историю. И этому поможет рецензируемая книга.