| другие книги | содержание |

Город и природа

УТКИ НАРУШАЮТ ТРАДИЦИЮ

К. Авилова

В ясные погожие вечера московской осени не раз, и не два случалось нам наблюдать в вечереющем небе стремительные силуэты летящих уток. Городские кряквы осваивали новую для них среду обитания, но пока сохранили прежнюю привычку: два раза в день перекочевывать с одного водоема на другой, с дневки на жировку, как говорят охотники, и обратно. То, что еще лет двадцать назад казалось чудом, стало правилом: утки заселили город.

С приходом ледостава исчезают и утки. Исчезают, да не все. С каждым годом все больше их задерживается надолго там, где вода не замерзает на зиму: у теплых сбросов, очистных сооружений, электростанций. Эта ситуация характерна не только для Москвы, но и для всех крупных городов Европы.

Открытая вода — ключевой фактор, определяющий поведение водоплавающих птиц в средней полосе. При наличии незамерзших акваторий они могут удлинить сроки жизни в районе гнездования, прервать миграции или даже совсем отказаться от них, особенно при наличии корма. Рост числа незамерзающих рек при массовой жилой застройке города сопровождался внедрением в него зимующих водоплавающих птиц и ростом их численности.

В Москве не развито оборотное водоснабжение и повторное использование очищенных сточных вод, что приводит к обильным сбросам воды вместе с содержащимися в ней биогенами. Эти биогены используются водоплавающими птицами вместе с биомассой растений и животных, развивающейся в городских водоемах.

Наиболее пластичным видом речных уток, приспособленным к обитанию в небольших водоемах с мозаичной неоднородной структурой местообитаний, оказалась кряква, быстро освоившая все мало-мальски пригодные городские пруды, поймы и русла рек.

Кроме кряквы в Москве регулярно встречаются еще 17 видов гусеобразных птиц, постоянно и временно обитающих в городе зимой.

В годы бурного освоения нетронутых природных пространств будущее остается за теми видами животных, которые сумели найти себе место рядом с человеком. Исчезновение огромных болот и пойм — реальность, которая приводит к тому, что численность водоплавающих птиц неуклонно сокращается. Человеку приходится прибегать к искусственному разведению дичи.

При наличии незамерзающей воды утки держатся в городе круглый год, а если есть укрытия для гнезд, то и размножаются по соседству с человеком. Они не брезгуют никаким кормом, не нуждаясь в деликатесах, постепенно перестают скитаться с водоема на водоем, полностью утрачивают инстинкт сезонных перелетов. Наконец, уткам в городе не угрожает пресс охоты.

Кого из уток можно встретить зимой на московских водоемах? Прежде всего, отметем сомнения: домашних уток зимой в Москве нет. Большую часть водоплавающих составляют кряквы: яркие с каштановым зобом и зеленой головой самцы и серенькие уточки. У всех на крыле синее “зеркальце” с белыми каемками.

Среди прочих водоплавающих могут встретиться и редкие птицы. Если повезет, можно встретить лебедей: у северного, кликуна, клюв черный с желтым основанием, а у более южного — шипуна — розовый с черным основанием.

Часто видят в Москве рыжих уток крупнее кряквы с белой головой и коротким темным клювом. Птицы эти на московских прудах сразу привлекают к себе внимание, резко отличаясь от ставших привычными для горожан кряковых уток. Высоконогие, стройные, каштаново-рыжие с черными крыльями, они похожи одновременно на уток и на мелких гусей. И голос — не кряканье, а негромкое мелодичное гоготанье или гортанное курлыканье. Места постоянного обитания этих красных уток или огарей — сухие степи нижнего Поволжья, Прикаспия и Причерноморья. Там они устраивают гнезда во всевозможных земляных норках и пещерках, часто разделяя их с другими животными: бывает так, что в одной половине норы живет лиса, а в другой — сидит на яйцах утка. Степные кочевники — калмыки, туркмены — считали огаря необычной волшебной птицей и передавали из поколения в поколение удивительные легенды. Одна из них рассказывала, что раз в сто лет в гнезде у “ит-ала-каз” (красной утки) из одного яйца вылупляется не птенец, а щенок борзой собаки-тазы. Нашедший такое гнездо должен взять собаку в семью и ухаживать за ней лучше, чем за человеком, тогда она принесет ему небывалую удачу. И наоборот, тот, кто обидит огаря и его потомство, никогда не будет счастлив.

В 1957 году ко Всемирному фестивалю молодежи была разработана программа обогащения фауны Москвы. На ее водоемы поселили водоплавающих птиц разных видов. В их числе были и огари. У нескольких привезенных в зоопарк птиц перестали подрезать крылья. Так образовалась летная группа — птицы расселились по городу. Зимой в голодное время они собираются на пруды зоопарка, а летом широко разлетаются по Москве и устраивают гнезда на чердаках жилых домов, словно в пещерах или дуплах. Птенцы из таких необычных укрытий благополучно планируют на асфальт и пешком добираются до ближайшего водоема, порой внося смятение в транспортные потоки и создавая масштабные автомобильные пробки на улицах. На прудах они остаются до осени. Зимой огари с подросшими птенцами снова собираются в зоопарке. Московская популяция огарей — потомки птиц, завезенных в Москву более 50 лет назад.

Утка размером с крякву, но с очень длинной шеей и заостренным шиловидным хвостом называется шилохвость. У самца коричневая голова и белая шея, самка бурая. Зимой в Москве отмечена дважды.

На незамерзающих участках прудов юга столицы можно встретить чирков-свистунков — мелких уточек, почти вдвое мельче кряквы. Самцы очень красивы — с каштаново-красной головой и зелеными “косичками”. Маловероятна, но возможна встреча с серой уткой или серухой — она похожа на самку кряквы, но светлее и с белым “зеркалом” на крыле. Самец и самка окрашены одинаково.

Все описанные утки — настоящие или речные, раньше охотники называли их еще “благородными”. На воде они сидят неглубоко и легко с нее взлетают. Но попадаются на водоемах Москвы и нырковые утки — плотные, с глубокой посадкой, когда вся задняя часть тела скрыта под водой. Они часто и охотно ныряют, а при взлете сначала должны как следует “разбежаться”, прежде чем оторвутся от воды. Поэтому нырковые утки избегают мелких прудиков и узких речек: там нет места для разбега. “Зеркала” на крыле у нырковых уток нет. Очень темная утка с белыми боками и хохолком на затылке — хохлатая чернеть. Серая птица с каштановой головой и светло-серым клювом — красноголовый нырок. Утка заметно мельче кряквы, с очень яркой черно-белой окраской и хорошо заметным круглым белым пятном у клюва, с желтыми глазами — гоголь. В природе гоголи живут на лесных озерах, а в городе — на прудах зоопарка, где для них вывешивают специальные гнездовья, заменяющие естественные дупла, в которых они гнездятся в природе. Сотрудники зоопарка установили, что половина гоголей, живущих на прудах, ежегодно обновляется, то есть поддерживается активный обмен городской группы и природной популяции. Концентрируясь в зоопарке, гоголи посещают и другие водоемы Москвы, возле которых есть старые деревья. Ежегодно здесь появляется несколько выводков. В Московской же области гоголь — очень редкая птица.

На одном пруду Москвы появилась в 1984 году водоплавающая птица, совершенно не похожая на утку. Когда плывет по воде, то дергает головой, как голубь. Сама черная, в хвостовом оперении просвечивает белое. Близко подойти к ней невозможно — прячется. Меня неоднократно спрашивали, что это за птица.

Только две наших птицы, когда плывут, покачивают головой в такт движениям ног, словно кланяются. Это представители отряда пастушковых — лысуха и камышница. Обе почти черные, лысуха крупнее, с небольшую утку, у нее издали заметна белая “лысина” на лбу, за которую она и получила свое название. У камышницы клюв и небольшое пространство вокруг него — красные. Но главное отличие этих двух птиц — хвост. Лысуха держит его, опустив в воду, как чомга или нырковая утка, а у камышницы он торчит прямо вверх. Заметны у нее и длинные белые нижние кроющие перья хвоста. Неизвестная птица на московском пруду была, следовательно, камышницей или водяной курочкой, ее латинское название в переводе на русский — “зеленоногая курочка”.

В Московской области камышница — довольно редкая птица, она многочисленнее в более южных районах. Однако в самой Москве в конце 1970-х — начале 1980-х годов камышниц встречали, и даже с выводками, на Люблинских полях орошения, в Кузьминках, по рекам Лихоборке и Сетуни. Камышница — в меньшей степени водоплавающая птица, чем лысуха, у нее нет даже перепонок или лопастей на пальцах. Ноги длинные, зеленого цвета, и кажется, из всех наших птиц эта — почти что самая длинноногая.

Питаются птицы и птенцов выкармливают преимущественно всевозможными водяными и наземными насекомыми и их личинками, пауками, моллюсками — чаще прудовиками и катушками. Птенцов они выводят дважды за лето, первые кладки появляются в апреле-мае, вторые — в середине июня-июле. Небольшие пруды, озерки заселяет только одна пара камышниц, на больших водоемах они гнездятся за сотню метров пара от пары.

В природе камышница — очень осторожная и скрытная птица. Но выкормленная и воспитанная в неволе, она отличается удивительной для птицы доверчивостью и привязанностью к хозяину — человеку.

Болотная курочка-камышница одинаково хорошо плавает и бегает по мелководью и листьям плавающих растений. Ее близкий родственник — коростель — обитает не на водоемах, а в траве сырых луговин, сохранившихся в поймах малых рек и по берегам прудов. На глаза он никогда не показывается, но выдает себя громким весенним криком, напоминающим двусложный резкий скрип: “Крэк-крэк!” Самый редкий представитель пастушковых в Москве — погоныш. Возможно, он останавливается здесь только на весеннем пролете. Увидеть его, как и коростеля, практически невозможно. Но из густой травы и зарослей ивняка по берегам какой-нибудь речушки доносится весной его громкий односложный призыв, похожий на свист бича: “Уить!… уить!…”

Еще одна водоплавающая птица, не имеющая отношения к уткам, — чомга, или большая поганка. Называют ее еще нырцом за феноменальные способности к нырянию. Никакая птица, пожалуй, так часто и надолго не исчезает под водой, как эта смешная остроклювая птица поменьше утки, с рыжим капюшончиком на голове и двумя пучками перьев — “рожками”. Туловище птицы, и вправду слегка напоминающей “поганку-гриб”, над водой почти не видно, торчит только головка-шляпка на тонкой шее. Стоит опустить голову под воду, и нет чомги — исчезла. Несколько раз на Москве-реке в черте города видели птицу с гуся величиной, черную с белыми полосками, с острым мощным клювом — чернозобую гагару. Она хоть и большого роста, а над водой почти не видна — торчит только голова и шея, да немного плечи, остальное под водой. Когда-то гагары гнездились в Подмосковье, а сейчас встречаются только на пролете.

Оценивая результаты учетов, можно сказать, что дикие утки чувствуют себя в городских условиях совсем не плохо. Об этом говорит рост их численности, освоение ими новых водоемов, а главное — увеличение количества размножающихся птиц. В теплые зимы в городе остается больше птиц, чем в холодные, но все они выглядят здоровыми, гибели уток ни разу не отмечено.

До двадцати пяти тысяч крякв зимовали ежегодно на водоемах Большой Москвы* в 1980—1990-х годах. Жители окрестных микрорайонов, как правило, берегут эти места, кстати, не столь уж многочисленные, многие приезжают сюда специально, часто с детьми. Раздолье здесь и для фотолюбителей. Однако за последнее время в Москве исчезло множество речек и прудов, а те, что остались, сильно загрязнены. Таковы многие участки Раменки, Лихоборки, Сетуни и других рек. Бывшие живописные долины и поймы в считанные месяцы превращаются в однообразные кварталы жилой застройки.

Одно из непременных условий успешной охраны животного мира — охрана мест обитания животных. Не будет в Москве малых водоемов — не будет и фауны, которая скрашивает однообразие городского ландшафта, отвлекает от повседневной суеты, напоминает о том, что рядом с человеком живут и его соседи по планете.

Речки и ручьи — каналы, по которым природа проникает в город. Уничтожая их, мы перекрываем эти пути, такие ненадежные и уязвимые.

| другие книги | содержание | вверх |