«Природа и общество»

ЭКОЛОГИЯ И АБОРИГЕННЫЕ НАРОДЫ

М. И. Драмбян, А. А. Казанков, канд. культурологии,
Центр цивилизационных и региональных исследований РАН, Москва

В культурах многих охотников-собирателей бережное отношение к природе диктует религия как главная часть идеологической системы. Сегодня языческие религии возрождаются во многих регионах мира. Прописанные в них нравственные нормы могут стать основой отношения к природе современного человека независимо от его причастности к религии и веры в Бога. И это вовсе не утопия, считают авторы предлагаемой статьи.

(В статье использованы иллюстрации из альбома «Мотюмяку Турдагин. Нганасанский художник». М.: «Полиграфвидео», 1996).

Последние 20—30 лет в зоне общественного внимания постоянно оказываются проблемы, связанные с охраной окружающей среды, с экологической обстановкой в целом на планете и в отдельно взятой России и ее областях. Обсуждение идет и на кухнях, и в популярных телепередачах, и на научных симпозиумах. Спектр мнений чрезвычайно широк — от самых благодушных до апокалиптических страшилок, предрекающих близкий коллапс. Тема глобального потепления стала просто стандартом светской беседы.

Такое внимание к экологическим вопросам, возможно, говорит о том, что люди кроме некоторой озабоченности будущим (своим и своих детей) вновь начали осознавать ответственность или хотя бы связь с окружающей их природной средой (по крайней мере хотелось бы в это верить). С другой стороны, мы уже давно не ждем милостей от природы, а берем у нее властной рукой все, что нам нужно и даже больше. Но только брать, ничего не давая взамен, нельзя, такая система будет неустойчивой и недолговечной. Что будет с человеческой цивилизацией, например, когда иссякнут запасы углеводородного сырья, в первую очередь нефти? При современном уровне энергопотребления, по разным прогнозам, это произойдет уже не в такой далекой исторической перспективе — от нескольких десятков до сотни лет. Что смогут увидеть наши дети? Войну всех против всех за оставшиеся ресурсы или научно-технический регресс? Развитие вида Homo sapiens sapiens, продолжавшееся не менее 100 тысяч лет, может быть пресечено событиями, которые, возможно, произойдут в ближайшие 200 лет.

Почему мы, люди, оказались не готовы к такому повороту истории? Почему в то время, как космические корабли исследуют Вселенную, расшифрован геном человека, достигнуты некоторые успехи в этическом мировоззрении, само существование вида оказывается под вопросом из-за неумелого ведения хозяйственной деятельности? Да, именно из-за неумелого, хочется настоять на этом слове. Мы же не называем рачительным хозяином того, кто топит строевым лесом печку или месячную зарплату проедает за неделю! Неужели за всю свою историю человечество не накопило позитивного опыта взаимоотношений с природой? Ведь известны примеры долговременного существования популяций в замкнутой внешней среде или в условиях с неблагоприятными экзогенными (например, климатическими) факторами.

Если мы посмотрим на весь комплекс взаимоотношений так называемых «простых» или «традиционных» обществ с окружающей их средой, то сможем увидеть за сложными религиозными представлениями, системами запретов и странных для нас обычаев в первую очередь партнерские отношения. Партнерские отношения с другими элементами окружающего мира, животными, растениями, реками и горами. В культурах «традиционных» обществ, как правило, люди считали себя частью природы, а не ее царями.

Мотюмяку Турдагин. Новое место.
(Из частной коллекции О. Крашевского)

Особенно заметно бережное, уважительное отношение к земле, лесу, ко всему, что является средой обитания у тех народов, которые живут в не самых комфортных климатических условиях. Например, у коренных народов Северной Евразии. Несмотря на их значительную культурную ассимиляцию, традиции, связанные с рачительным отношением к среде проживания, живы среди этих народов и по сей день. Да иначе и не могло быть, ведь до сих пор благополучие и само существование людей, ведущих традиционный образ жизни, обеспечивающих себя традиционными промыслами, напрямую связано с состоянием ягельных пастбищ, чистотой рек и численностью пушного зверя.

Однако одному из авторов приходилось слышать такое мнение:

«Да вы дайте хантыйскому рыболову или охотнику хороший катер, японский мотор "Ямаху", сети или снегоход, винтовку самую современную, и он вам всю рыбу переловит лучше любого рыбхоза и всю дичь в лесу перебьет, моментально забудет все "заветы предков", и т.д. ». Если следовать этому мнению, то единственный лимитирующий фактор для тех людей, кто ведет традиционную хозяйственную деятельность, — технические возможности их снаряжения. Однако личный опыт авторов, полученный в результате общения с представителями коренных народов Севера, свидетельствует об обратном. Однажды во время беседы с представителем оленеводческого стойбища, находящегося не слишком далеко, в 200 км (сибирское «далеко», разумеется, не равно московскому) от поселка Кышек Ханты-Мансийского АО, один из нас услышал о том, что летом оленеводы используют для транспортного сообщения реку, находящуюся в 40 км от стойбища. Там у них стоит лодка, до которой они должны идти целый день. Надо сказать, что традиционно ханты всегда расселялись непосредственно вдоль рек, и местонахождение стойбища за 40 км от ближайшей воды вызвало удивление. Однако оказалось, что рядом со стойбищем есть река, которая вполне пригодна для транспортного сообщения, но она не используется в этих целях потому, что это — священная река. Не обсуждая здесь рациональность такого запрета, хочется обратить внимание на действенность традиционных норм даже в сегодняшнее время. Стоит отметить, что моим собеседником был не седовласый старец, проведший всю свою жизнь в тайге и «не вкусивший благ цивилизации», а студентка заочного отделения Югорского университета, успешно сочетающая жизнь на стойбище и учебу в вузе.

Мотюмяку Турдагин. С охоты.
(Из фонда Окружного центра народного творчества)

Даже сейчас многие эвенки, перед тем как срубить дерево, разговаривают с ним, извиняются. Обские угры (ханты и манси) относятся к земле как к матери, копать, разрывать землю считается грехом, поэтому добывающая деятельность нефтяных и газовых компаний часто воспринимается весьма негативно, хотя поводов для такого восприятия, к сожалению, более чем достаточно и не только в рамках традиционных представлений. Вообще лейтмотив высказываний представителей коренных народов Севера об их отношении к добыче полезных ископаемых сводится в большинстве случаев к сожалению о том, что на территориях их традиционного проживания найдены нефть или газ.

В настоящее время в России вопрос компенсаций за отчуждаемые земли весьма актуален и, надо признать, решается часто не лучшим образом. Компенсации получает, как правило, одна семья, на территории родовых угодий которой найдено месторождение. При этом в результате разработки месторождения могут быть затронуты (например, вследствие изменения экологической ситуации) территории, жизненно важные для значительного числа местных жителей, интересы которых никак не учитываются. Получается, что судьбу целого региона может решить договор одного человека (главы семьи) с нефтедобывающей компанией.

Говорить об адекватной компенсации вряд ли приходится (обычно семья получает по такому договору снегоход, лодочный мотор и небольшие денежные выплаты, сравнимые с зарплатой мелкого служащего). Да и разве может тягаться простой рыбак или оленевод с профессиональными юристами, услугами которых располагает крупная компания? Кроме того, вправе ли распоряжаться землей, принадлежащей целому народу, один род, одна семья?

Мне известен случай, когда оленеводы одного из стойбищ Ханты-Мансийского АО отказались быть проводниками для геологической партии, опасаясь, что на их родовых территориях могут быть открыты нефтяные месторождения. Понимая, что они не в силах будут противостоять нефтяникам, старшая представительница семьи высказала мнение, что, даже если это случится, им не надо никаких компенсаций. Но вместе с тем готовые отказаться от материальных выгод оленеводы выражали свое несогласие со сложившейся практикой, демонстрировали другую логику взаимоотношений с окружающей средой. И если смотреть глубже, это не просто разные способы использования ресурсов. Это в первую очередь разные принципы ведения хозяйственной деятельности и организации собственной жизни, не способы, а именно принципы!

Во всей циркумполярной зоне, да и не только там, практически во всех регионах мира хозяйственный уклад и идеологические установки коренного населения, ориентированного на традиционный образ жизни, не сочетаются с современной экономической системой и ценностными ориентирами представителей модернизированных обществ. Обратимся, например, к обществам североамериканских индейцев.

Внимательное отношение племен лесной зоны к природе общеизвестно, равно как и то, что это отношение коренилось в системе их духовных представлений. В 1960-е годы в США господствовала точка зрения, что индейцы были «прирожденными» защитниками природы и первыми «экологистами» в истории США, намного опередившими «зеленых» XIX и XX столетий. Эта точка зрения в целом верна, но нуждается в детализации и уточнениях.

Животные и люди рассматривались, например, индейцами алгонкинских племен как равноправные дети Великого Духа (Гитчи Маниту) — Создателя Вселенной. Конечно, люди охотились на своих «братьев», но только из за того, что нуждались в пище и одежде. Прежде чем убить зверя, охотник просил извинения и разрешения сделать это у духа данного животного. Религиозные представления индейцев варьировали от племени к племени, но была широко распространена вера в то, что Великий Дух создал землю и пронизывает каждую частицу осязаемого мира. С точки зрения индейцев, белые уничтожали не только аборигенных обитателей Америки, но и весь природный порядок. Они насиловали землю, вспарывая утробу Матери-Земли, вырубали и корчевали леса, загрязняли воду и убивали животных для развлечения.

Мотюмяку Турдагин. Начало лета.
(Из частной коллекции О. Крашевского)

Не все племена, естественно, придерживались таких взглядов, и в первую очередь это касается земледельческих племен. Анасази штатов Юта и Колорадо вырубали леса в каньоне одноименной реки, что приводило к эрозии и деградации почв. Впрочем, эта культура исчезла в середине XIII века н.э. главным образом вследствие климатического похолодания, не позволившего продолжать возделывание кукурузы. Вожди племени квакиютлей северо-западного побережья Канады во время своих традиционных праздников-потлачей сжигали каноэ, одеяла и другие ценности, похваляясь перед соперниками. Индейцы равнин (например, ассинибойны) времен пешей охоты на бизонов загоняли целые стада этих животных на обрывы, заставляя их прыгать вниз. Если при этом какой-либо воин оказывался в гуще обезумевших от страха животных, увлекавших его к обрыву, ему полагалось стоически петь песню смерти в течение пары минут, отделявших его от падения с обрыва и гибели. Такая охота велась в Северной Америке в так называемый архаический период, когда единственным крупным представителем плейстоценовой фауны остался бизон. Он, кстати, измельчал и стал собираться в более крупные стада. Мы, как известно, живем в эпоху голоцена, которая началась примерно 10 300 — 10 500 лет назад. До этого была геологическая эпоха плейстоцена (нач. 1.8 млн. лет назад), в пределах которой и появился человек современного вида (Homo sapiens sapiens). Начиная по крайней мере с XII тысячелетия до настоящего времени в Северную Америку из Сибири проникли охотники на крупных животных, представители так называемой кловисской (от «Кловис») археологической культуры. Их и их потомков, охотившихся в Северной Америке на мастодонтов (американских древних «слонов»), называют также палеоиндейцами.

Известны случаи, когда целые наборы видов истреблялись именно человеком. В Австралии (около 46 тыс. лет назад, в плейстоцене) предки аборигенов истребили практически всю сумчатую мегафауну, самые крупные животные там теперь — красный и серый кенгуру. Около 50 000 лет назад в Африке ряд видов крупных копытных исчез предположительно вследствие охоты. Маорийцы («туземный» народ в Новой Зеландии) истребили нелетающую птицу моа ростом в три метра. Все остальные виды: тура (последнего убили в 1627 г. в Польше), бескрылую гагарку, дронта, стеллерову корову, тасманийского волка, тарпана, странствующего голубя и т.д. уничтожили «цивилизованные» люди, а не «дикари».

Во всех случаях мы имеем дело не с локальными явлениями, а с общемировой проблемой. В отличие от стяжательских обществ, общества традиционных охотников-собирателей производят не меновые стоимости, а потребительские ценности. В современных индустриальных обществах массового потребления ценностные установки определяет экономическая целесообразность. Северные территории с этой точки зрения хронически нерентабельны, если не вести там добычи полезных ископаемых. Это справедливо не только для России, но и для Канады, Скандинавии и Гренландии. Северные коренные народы не способны равняться в экономической эффективности с представителями индустриальных цивилизаций по причине того, что они относятся к «прибыли» совершенно по-другому. В этих обществах добыча рыбы и зверя входит как часть в общий идеологический комплекс, предусматривающий экологическое равновесие, а в индустриальном обществе главным ориентиром стала культура потребления и вся деятельность общества нацелена на рост экономической рентабельности. Как писал выдающийся американский антрополог Маршалл Салинз в книге «Экономика каменного века»: «Жизнеобеспечение и прибыль, производство для потребления и производство для обмена имеют… противоположные конечные цели — и соответственно связаны с глубоко отличными интенсивностями производства. Ведь одна экономическая система ставит определенные и ограниченные задачи, в то время как другая преследует неопределенную цель — "как можно больше"».

Совершенно ясно, что традиционное хозяйство северных народов находится в глубоком противоречии с экономикой потребления, требующей опережающего обеспечения энергоносителями, спрятанными в земле, на которой эти народы живут. Если попытаться выстроить по ступенькам эволюционной лесенки (если такая существует) эти две экономики, то непонятно (это мнение М. Драмбяна. — А.К.), почему современный тип ведения хозяйственной деятельности, рассчитанный на растущее потребление невозобновляемых ресурсов, более перспективен. Скорее наоборот, традиционное природопользование и традиционные экологические представления, как правило выражаемые коренными народами и отражающие нормы их культур, с точки зрения устойчивого развития более перспективны для человеческой цивилизации, чем экологические модели современных обществ, идущих по «западному» пути развития.

Мотюмяку Турдагин. Родная земля.
(Из фонда Таймырского краеведческого музея)

<< | содержание | вверх | >>