| архив | содержание |

| загрузить номер (PDF-файл; 1.4 Mb) |

«Люди в истории заповедников»

СВЕТСКАЯ ХРОНИКА

Глава из неопубликованной книги В. Коркишко «О леопардах — с любовью».

В конце мая 1993 г. группа американских и российских специалистов по леопарду наконец–то прибыла в заповедник «Кедровая падь». Американскую группу возглавлял доктор Ховард Квигли. С ним прибыли доктор Кэтти Квигли — его супруга, ответственная за ветеринарный контроль, генетические исследования, изучение различных показателей крови и тканей, и доктор Джексон Уитман, ответственный за отлов, обездвиживание, надевание ошейника и дальнейшее наблюдение за животными. Уитман собирается пробыть до марта будущего года, а то и дольше, если отпустят с основной его работы (Департамент рыбы и дичи, штат Аляска). Российскую сторону возглавляют два координатора: кандидат биологических наук Дмитрий Григорьевич Пикунов (Тихоокеанский институт географии Дальневосточного отделения РАН) и я. В свою очередь, наша команда разделена весьма условно еще на две группы. В мою входят сотрудники заповедника Юрий Борисович Шибнев, прекрасный фотограф и натуралист, и Александр Павлович Заев, лесник и тоже прекрасный натуралист. Основное направление нашей группы — исследования в заповеднике и его окрестностях. Группа Пикунова, в которую входят сотрудники Института географии Владимир Валерьевич Арамилев и Василий Анатольевич Солкин, работает на Шуфанском плато. Дж. Уитман первое время должен был поспевать и в заповеднике, и на плато.
Несмотря на кажущееся излишество координаторов, вся эта единая команда собралась в конце мая в «Кедровой Пади». После долгих и трудных, всем надоевших обсуждений организационных вопросов наконец–то проведен подробнейший инструктаж: как действовать при поимке животного, как и чем его обездвиживать, как крепить ошейник, как брать пробы крови и все остальное. Каждый участник проекта попробовал стрельнуть из ружья шприцем и дунуть в трубку, которая тоже «выплевывает», причем довольно метко, шприц с препаратом. Вскоре насторожили первые ловушки, в которых с сожалением посадили собак — чего им придется натерпеться!

Три недели прошли в ожидании. Я долго не решался устанавливать петли — боялся, что леопард может пораниться, вырываясь из них. Но, проанализировав и сравнив весь материал, как ведет себя леопард в капканах и петлях, на пробу установили пару петель. Через несколько дней, после того как, кроме человека, эти петли никого не поймали, установили еще несколько. Причем три из них на тропе на противоположном берегу р. Кедровой, недалеко от усадьбы заповедника. С этой тропки хорошо просматривалась яма в реке, в которой ежедневно купались дети и из которой сотрудники заповедника брали воду.

Проверяли ловушки дважды в день. Уже на третий день одна из петель сработала! После вечернего обхода прибежал Юра Шибнев: «Сидит!» Джек Уитман трясущимися руками (все–таки первый дальневосточный леопард!) приготовил препарат для обездвиживания. Собрались и «болельщики» — штат заповедника и, конечно, дети. Но допущен к работе в качестве помощника был только один из них, уже довольно взрослый, шестнадцатилетний Леша Шибнев.

Совсем стемнело, когда перешли реку. Леопард встретил нас глухим рыком и затаился. Джек втолкнул шприц в трубку и подошел ближе. Леопард сделал в его сторону предупреждающий выпад — не подходи. Когда до зверя оставалось метров восемь, он в отчаянии бросился на Джека, но трос отбросил его назад. Джек метко выпустил в него один шприц, второй — и леопард притих. Дозировка была небольшой: не зная веса зверя, мы боялись переборщить с иммобилизатором. Третью инъекцию совсем затихшему, но не уснувшему зверю Джек сделал руками. Зрачки леопарда стали стекленеть.

Первым делом Джек укрепил на леопарде ошейник и включил приемник, чтобы проверить работу передатчика. Все в порядке — «пи–пикает»! А вот дальше было не так гладко. Джек долго не мог найти вену. Никак не удавалось взять пробы крови. Вокруг нас вилось облако мокреца. Бабочки–артемиды забивали свет фонарей и лезли в лицо. Саша Заев следил за дыханием и пульсом, Юра Шибнев фотографировал, я пытался помочь Джеку, придерживая то голову, то лапы леопарда. Осмотрели соски и пришли к мнению, что самочка еще не рожала, но, как заметил Джек, по–видимому, беременна.

Джек так и не успел взять нужное количество крови, когда я заметил, что глаза леопарда теряют остеклененность и зрачки начинают реагировать на свет. Я предупредил Джека. Ругнувшись, он перестал отбирать кровь и взял пробу ткани — микроскопический кусочек кожи. Затем быстро обвязал лапы кошки веревкой, и мы взвесили ее — самочка потянула 82 фунта, или 37,3 кг. Для ее небольших размеров хищника вес оказался неожиданным. Последнее, что Джек успел еще сделать, — поставить специальным приспособлением на уши пластмассовые метки с номерами 1 и 2 — к радиофицированному «колье» добавились красные клипсы. Полностью промеры сделать не удалось, так как зверь почти очнулся и начал поднимать голову. Когда Шибнев делал последнее «прощальное» фото, лесник Витя Рац сдвинул леопарда на передние лапы, придерживая за грудь. Нужно уходить — еще минута–две, и он придет в себя. Мы быстро спустились вниз и перешли реку. Итак, 27 мая 1993 года, спустя полтора года после того, как впервые был установлен радиопередатчик на амурском тигре, в заповеднике «Кедровая Падь» поймали и снабдили радиоошейником первого дальневосточного леопарда.

Возвращаясь на усадьбу, Джек улыбался и на ломаном русском (за три месяца он довольно хорошо подучил язык) сказал: «Теперь я нужно немножко водка — пойдем ко мне, у меня есть».

Прежде чем выпить за первого дальневосточного леопарда, окольцованного радиоошейником, нужно дать ему имя. В научных документах он пройдет под № 101. Но разве это имя? В отловах тигра, уже по установившейся традиции, право назвать животное предоставляется тому, кто первый обнаружил его в петле. Обнаружил Юра Шибнев, и он после некоторого раздумья предложил назвать нашу красавицу Светой, в честь своей дочери. Держа в испещренной красными точками от укусов мокреца (лицо было таким же) руке стакан с водкой, Джек несколько раз повторил имя на разный лад: «Света… Светлана…», проверяя его на свой слух. Согласно кивнул головой: «Хорошо, нравится», и мы подняли свои стаканы: «За Свету, за первую дальневосточную модницу и самую прекрасную леопардиную женщину!» Звон стаканов слился с пиканьем включенного приемника.

Судя по частоте сигнала, Света отдыхала после пережитого. Наливая по второй, Джек спросил: «А что означает слово Света?». Мы стали объяснять: чистое, светлое, в общем, свет. Он расхохотался: «После часа возни в темноте только русские могут дать имя, означающее свет». Крестины леопарда продолжили у Саши Заева — у него тоже оказалась бутылочка в запасе.

Как всегда, интересные яркие события еще раз переживаются в последующих обменах впечатлениями. Мы не упустили случая подколоть Джека в том, что он «не уложил» леопарда первым шприцем, а только с третьей попытки. Он всерьез пытался объяснить, что боялся передозировки, но мы продолжали шутить. Я стал втолковывать Джеку популярно суть шутки: он должен учитывать национальные и региональные особенности. У русского бутылка водки проскакивает, как разминка, американца же с ног валит. Так и с леопардами и другими хищниками — в Америке одна доза иммобилизатора для медведя может оказаться смертельной, а у косолапого она в России и зевоты не вызовет, не то что усыпит! Разошлись глубокой ночью очень счастливые.

Утром первым делом проверили, как там наша Света. Ночью после небольшого отдыха она поднялась вверх по склону и опять залегла. Еще два дня кошка бродила неподалеку от усадьбы, приходя в себя. Иногда спускалась к реке рядом с домами. Потом пересекла долину и ушла на северный склон. 1 июля сигнал был то отчетливо слышен, то исчезал — Света уходила на другую сторону хребта. Джек решил установить более точно ее местонахождение и поднялся с Сашей Заевым на хребет. Сразу же за хребтом сигнал ударил прямо в уши — Света была где–то совсем близко. Вдруг они увидали ее, выглядывающую из дупла на липе. Тут же Света спрыгнула на землю и скрылась в кустарнике. Следя за ней по радиосигналу, Джек понял, что Света кружит вокруг них. Что–то здесь не так. Решил проверить дупло. Вход в дупло находился на двухметровой высоте. Джек вскарабкался на липу и заглянул внутрь дупла, покинутого леопардом. На дне дупла лежали два крошечных, уже вылизанных сухих котенка. Света стала мамой! Чтобы не «разбивать» материнское сердце, Джек спрыгнул с дерева, и они с Сашей поспешили прочь. Их так и подмывало взять промеры с котят —ведь «материал» был уникальнейший. Сутки Джек с Сашей боролись с исследовательским искушением, а утром, удостоверившись в том, что Света перетащила котят в другое место, все–таки возвратились к дуплу.

Первый месяц мы наблюдали за ней, буквально не выходя из дома. Это особенно шокировало Джека Уитмена с его огромным опытом радиослежения за медведями, волками, рысями, росомахами и другими животными. Ему никогда не приходилось снимать показания суточной активности зверя, причем крупного хищника, сидя за столом с компьютером и чашечкой чая. А мне немного взгрустнулось: весь материал, который я собирал до этого по леопарду больше десятка лет, можно было, оказывается, получить за год, причем с более подробными деталями.

Суточная активность Светы поражала. Она была активна почти круглые сутки и лишь с полночи до черырех утра отдыхала несколько чаще. По нашим предыдущим сведениям выделялись пики активности в сумеречное время. Здесь же никаких пиков, сплошная активность и лишь некоторое понижение активности в ночные часы. Ко всему же, хотя мы ее не беспокоили, Света довольно часто меняла логово — каждые четыре–пять дней. Видимо, ей удавалось добыть крупную жертву и она переносила котят поближе к ней. По нашим прежним наблюдениям, самка 2—3 месяца после появления котят ограничивала свои передвижения в районе выводкового логова. Может, это характерно для зимы, так как мы собирали материал только по следам именно в этот сезон, а летом, когда тепло, можно и потаскать котят из логова в логово?

А может, это неопытность молодой мамаши? В общем, чем больше мы получаем ответов на вопросы о поведении леопарда, тем больше у нас появляется новых вопросов. В любом случае идет накопление уникальных статистических данных, и вообще, изучать жизнь пятнистых кошек по новой методе — одно удовольствие.